- Что?
- Нам пора переодеться, наконец, в нормальную одежду. А то, что будет завтра - будет завтра.
*
Встречали нас, кроме шуток, как героев: устроили целую церемонию со вручением цветов, наград и торжественным построением. Присутствовала Императрица собственной персоной, и леди Адри, и многие другие сановники. Мы, облачённые в строгую униформу военного образца, выстроились в ряд и послушно внимали. Дом, милый дом...
Наша с Джи мама, стоя в родительском ряду, рыдала в три ручья - и была в этом, надо сказать, отнюдь не одинока: многие родители в глубине души не надеялись, что мы вернёмся живыми. Всё же, привычка видеть во светлых безжалостных убийц укоренилась в разуме старшего поколения куда глубже, чем в нашем - спасибо многочисленным войнам.
Всё прошло умеренно пафосно и, по счастью, быстро. Разумеется, в течение нескольких дней мы были обязаны предоставить кучу отчётов, как личным кураторам, так и в тайную службу, пройти несколько обследований и провериться на влияния. Тем не менее, сегодня нам давали возможность отдохнуть с семьями (или сразу заселиться в общежития), пройдя лишь минимальные осмотры на предмет всяческой светлой пакости и подмен.
Таким образом, уже спустя несколько часов нас с Джи сдали с рук на руки родителям.
Папа писал что-то в длинном колдовском свитке.
Мама рыдала от счастья и тискала нас, как пупсов.
- Мои девочки, - завывала она. - Мои хорошие! Живые! Как вы? Эти светлые пытали вас? Морили голодом? Я прямо вижу, как вы похудели! У вас даже рожки меньше блестят! Ох, как же так! Мои вы кровиночки! и выбрали же обе себе направление, жуть-жуть просто! Вот почему нельзя было пойти учиться на что-то безопасное? Как быть теперь материнскому сердцу?
Мы с Джи переглянулись страдальчески, но ничего поделать с маминым южным темпераментом было категорически нельзя. Она упорно рассказывала нам, что мы не должны рисковать, и это было самое эпатажное игнорирование бревна в собственном глазу, которое мне доводилось видеть в своей жизни.
Тут надо пояснить несколько вещей.
Во-первых, "кровиночкой" с биологической точки зрения была только я; мы подобрали Джи после массовых погромов изменённых, случившихся на нашей родине во времена светлой оккупации. Её родителей сожгли на костре, а вот саму Джи удалось вытащить сквозь прутья той клетки на колёсах, в которой "скверну" везли к месту казни. Мама тогда вместе с другими женщинами, что были среди членов Ополчения, толкалась у повозок, папа отводил страже глаза, я же подговаривала ветер поднимать в воздух много пыли и нашёптывать пленникам послания.