- А как её звали, эту... женщину? - поинтересовалась Джи. Я, поняв идею подруги, тоже сделала невинные глазки. Вот сейчас узнаем имя, и...
- Нет, вы не будете применять на ней тёмную магию, - отрезал отец.
- Но папа!..
- Это неэтично.
- Ладно...
- То-то же. Таковой была моя ситуация. У вашей матери была другая история: она была влюблена в красавца-ловеласа. Он обещал на ней жениться, но дальше обещаний, увы, дело не заходило. И уж сколь разумной женщиной является наша мама, но ради своей влюблённости была готова на многие глупости. Собственно, она и на улице в тот день оказалась, потому что он стал причиной её ссоры с семьёй, а после в очередной раз подвёл. Я знал его немного: довольно интересный, неглупый как для обычного обывателя, спортивный, артистичный, по-своему добродушный и объективно красивый человек. Собственно, проблема с ним заключалась лишь в его категорической ненадёжности.
Мы с Джи задумчиво молчали. Наш отец - худощавый, как все колдуны, тонкогубый, с глубоко посаженными глазами - не был писаным красавцем. Уродом его тоже было не назвать, но он терялся на фоне большинства коллег, предпочитающих использовать чары очарования.
Отец никогда не пытался быть красивым или обаятельным. Ему это не было нужно.
- И вот, - продолжил он. - В один прекрасный день любовь всей моей жизни, женщина редкой красоты и экспрессивности, попыталась выгнать вашу мать, мою самую лучшую помощницу и, фактически, правую руку. Причём та женщина искренне полагала, что вправе распоряжаться моими подчинёнными, как своими. Именно в тот момент я окончательно осознал, что брак, который спешно пытаются организовать наши семьи - худшая из моих затей, и все ошибочные теории и опасные эксперименты меркнут на этом фоне. Я вспомнил слова одного Странника, чьи записи мне доводилось читать: "Может, любовь и сильнее смерти. Но она не должна быть сильнее меня." И я сделал вашей матери, любимый человек которой в очередной раз умчался в странствие, предложение. Когда она принесла мне очередной ужин в лабораторию и спросила, уволю ли я её в связи с просьбой моей возлюбленной, я сказал: "Благодарю за ужин, поставьте на стол. И да, я обдумал сложившуюся ситуацию и считаю, что нам с вами следует пожениться. Передайте, пожалуйста, соль".
Мы с Джиа буквально ошалели. Нет, мы догадывались, что едва ли папа действительно стал бы устраивать цирк с цветочными вениками, торжественной обстановкой и паданьем на колени. Но вот так вот между прочим, за обедом... нам, на тот момент двенадцати - и тринадцатилетним хвостикам, было сложно смириться с такой постановкой вопроса. С другой стороны, с родителями нам повезло настолько, что даже в переходном, полном обиды на себя и мир возрасте мы доверяли им намного больше, чем это было принято среди наших сверстников. Потому мы если и не поняли на тот момент, то определённо попытались это сделать.