Не подумайте, Ородио я всегда любила, как любят… ну, не знаю… совершенно безумную бабушку, которая хранит в шкафу пованивающий труп почтальона, но печёт тебе замечательные оладушки. Но видеть свой город вот так вот было совершенно другим переживанием.
Он был величественным, многоцветным, сияющим от магии, перевитым венами рек.
— Это прекрасно, — прошептала я.
И вот тогда Мер меня уронил.
Я опять не заорала, но на этот раз просто потому, что дыхание перехватило. Воздух свистел в ушах, ужас сковывал движения, затопил сознание, дыхание смерти, казалось, холодило кожу… вот и площадь близко, я рухну прямо на голову статуе Великого да Безумного — то-то Легион порадуется!
Стало смешно. В венах запузырилось несвоевременное веселье, душу затопила злость, и я раскинула руки, будто жаждала обнять все разом: площадь, статую, Черного Жнеца, что придёт по мою душу, этот мир, который все же слишком красив, чтобы рушиться…
За спиной раздался треск ткани — прощай, форма, я буду скучать! — и крылья распахнулись во всю ширь, принимая первый удар воздуха, болезненный и сладкий. Носки моих ботинок чиркнули по остроконечной каменной шляпе, но крылья, поймавшие ветер, уже поднимали меня выше и выше, к небу.
Мер прав — ровно так же природно, как и дышать. Кстати, об этой крышке от отхожего горшка…
Этот придурок торчал на крыше здания Суда, крылышки чуть развел — чисто горгулья. У меня от этого зрелища ярость глаза застелила и дыхание открылось — сто сорок пятое, не иначе. Сначала замахала крыльями судорожно, но так только вверх поднималась все выше да уставала все быстрее. Пришлось тактику сменить, попытаться парить… И тут-то до меня дошло, что ветер живой, объёмный, упругий, он говорит, достаточно только услышать, почувствовать потоки воздуха, поймать нужный, вовремя сменить один на другой. Несколько кругов вокруг площади — и вот я уже несусь в сторону этой… черной сволочи.
— Ты!!..
Не знаю, что за чары Мер наложил на людей внизу, но в том, что они были, сомневаться не приходится: на то, как по крыше катаются условные ангел да демон, обратили бы внимание даже в переполненном магами Ородио.
— Ты! — вопила я. — Сбросил меня! Я чуть не разбилась!
— Ну не разбилась ведь, — выдал этот гад, и я принялась изо всех сил лупить его кулаками да крыльями — откуда только что берётся?
Ужасный Зверь не особенно сопротивлялся, только тихонько фыркал и вещал что-то успокаивающее.
— Ты же сама понимаешь, что летать можно учиться только так, через риск и в одиночку. Я не позволил бы тебе умереть, но упасть ты все же должна была. Дени, прекрати, ну… Отлично же все получилось…