— Красиво звучит… Это потрясающе, что ты веришь в любовь, правда. Но, понимаешь ли, здесь не время и не место для таких вещей.
— Мой садовник говорит, что для таких вещей всегда время и место, пока у тебя есть сердце.
— Хорошее уточнение, — хмыкнула в ответ, — Главное, чтобы то самое, которое есть, от излишней мечтательности не перестало биться.
— Десять киили за вот эту пародию на мясо? Пять, и ни монеткой больше!
— Это отборная индюшатина!
— Да она, по-моему, при жизни была крысятиной!
— Это ты, что ли, по себе судишь?
— Достаточно, — голос Мера, разом как-то подозрительно похолодевший, ворвался в этот активный диспут, — Сия птица, разумеется, не была крысой, однако почила довольно давно и, как я подозреваю, своей смертью — от старости. Между тем, вы оскорбляете клиентку, что и вовсе недопустимо. Мы поищем другую лавку. Идём, Дени.
Мы с торговкой, подбитые, так сказать, на самом взлёте красноречия, посмотрели на остроухого с нескрываемым недоумением (я, признаться, и вовсе успела подзабыть о его существовании). Полукровка, однако, присутствовал рядом и был неумолим, как кабздец: осторожно, но твёрдо взял под руку и отволок к каким-то напыщенным торговцам, которые втридорога продали нам мясо.
Естественно, я надулась и попыталась объяснить этому ушастому недоразумению, что это — марнотратство как оно есть.
— Иногда за вежливость стоит платить, не торгуясь, — выдал этот доморощенный мудрец, — Она — признак добросовестного отношения к работе. Да и, коль уж на то пошло, я имею право голоса и официально заявляю: есть индюшачью мумию я не готов.
— А что такое мумия? — сдуру вопросила я и получила в ответ жизнерадостную лекцию о том, как кому-то крючками взбалтывают мозги через нос.
Уж сколь я не впечатлительна, но воображение богатое, потому остальные покупки прошли мимо меня, как в тумане — кажется, на то хитрый иномирец и рассчитывал. Да что там, у меня даже корзину забрали, ненавязчиво так, но непреклонно — что-то насчет того, что девушкам носить тяжелое не стоит и так далее по тексту. Потом он и вовсе залип над магическими благовониями, и вот тут я сочла за лучшее отойти: подбор материалов для колдовства — дело интимное, тут никто не должен стоять над душой и дышать в затылок, поминутно задавая вопросы разной степени глупости.
Между тем, на площади Имени Легиона явно творились какие-то народные увеселения. Не желая быть задавленной в толчее, я вспрыгнула на ограду, пробормотав заговор левитации, и уставилась на вполне привычную картину досуга местных жителей — они вешали светлых шпионов.