Все же с его психикой творится нечто непостижимое. Вот о чем должен думать человек в такой ситуации? А Борис видел перед собой полотно, полное динамики, напряжения и ужаса. Раззявленную страшную пасть и пловца, противостоящего дикой первозданной ярости. Дурдом, да и только!
Долго ждать атаку не пришлось. Акула описала круг и пошла на новый заход. Она была настолько восхитительна и притягательна в своей стремительности, плавности и хищной грации, что Борис невольно залюбовался ею. Но не настолько, чтобы оцепенеть.
Он встретил хищницу лицом к лицу, приняв горизонтальное положение. Она вновь попыталась его схватить, но в этот раз Борис был готов. Ему удалось разминуться с ней. Ноги, конечно, опять затянуло к ней, но на этот раз не в пасть, а под брюхо. Оказавшись под акулой, Измайлов ткнул ее ружьем-палкой в бок. Раздался гулкий удар, отозвавшийся болезненным эхом в его голове. Акула тут же дернулась и начала извиваться всем телом.
Одновременно с этим на месте схватки оказался какой-то пловец, сжимающий в левой руке запасные баллоны, а в правой – отточенный клинок солидных размеров. Уже получившая ранение акула рванулась вперед, и отточенная сталь, вонзившаяся в тело за грудным плавником, вспорола бок, вываливая внутренности.
Борис в удивлении узнал Якова, который наконец выпустил баллоны, осмотрелся, не обнаружил новых напастей и сделал знак Борису: мол, чего замер, всплывай. Умереть не встать!
– Ну и как оно тебе? – поинтересовался Григорий, когда Борис забрался в катер.
– Да обалдеть. Я чуть не обделался. Яша, спасибо от всего сердца! Я твой должник.
И плевать, что к этому моменту он и сам уже вогнал в бочину твари увесистый кусок свинца. Ганин без раздумий бросился в воду без снаряжения, с одним только ножом. Тут никаких «но» и быть не может. Только земной поклон и искренняя благодарность.
– Так ты там уж вроде и сам управился, – с виноватой миной произнес Яков.
– Это еще бабка надвое сказала, как я там управился. А ты этой твари кишки наружу выпустил с гарантией, – убежденно возразил Борис.
– Пустое, – отмахнулся моряк и почесал в затылке. – Ты… это. Извини, Борис Николаевич. Баллоны-то я утопил. Ничего другого увесистого, чтобы быстро спуститься, не было.
– Ерунда. Достанем, – отмахнулся Измайлов. – А вообще мы тут неплохо приподнимемся. Два двойных артефакта – уже солидно, – кивая в сторону все еще дрейфующего на поверхности воды пузыря, произнес Измайлов и продолжил: – Четыре пушки Дубинина в исправном состоянии, снаряды. И сейф я нашел. Только он заперт, а у меня отмычек с собой не было. И вообще в таких условиях к нему лучше подступаться тебе, Гриша.