— Артик, что с тобой?!
Кажется, второй испугался. Испугался, но ничего пока не понял. Наверное, решил что его друг переел и заснул на трупе того, кого они только что прикончили.
Он подходит, наклоняется, пробует поднять тело друга, получает шигиру в сердце и медленно оседает, разглядывая голубое небо, которое видит в последний раз.
Рядом появляется тень, я хочу снова ударить, снова найти сердце врага, но к счастью, не делаю этого.
Девушка! Хватает меня за руку и тащит.
— Ну, давай же! Какой же ты тяжелый! — она тянет меня за собой, тянет к распахнутой двери ведущей во внутренние помещения. — Не лежи здесь! Они снова будут стрелять! Снова придут за тобой!
Она затаскивает меня внутрь, захлопывает дверь и садится на пол, приваливаясь спиной к ней, словно желая удержать. Садится и тяжело дыша с ужасом смотрит на кровавый дыры на моей груди.
Она зря волнуется — пули пробили защиту, пробили кожу, зацепили ребра… и всё. Ничего опасного. В любом случае, у меня четыре жизни, если нужно — я могу пожертвовать одной.
Стараясь не стонать, расстёгиваю сумку, пишу талисман лечения и леплю себе на грудь. Ну, и рисую внутри себя формулу лечения — этого должно хватить.
Затем разглядываю ту, кто притащила меня сюда…
Тёмные брючки облегающие стройные ноги, белая блузка с большим вырезом, за которым соблазнительно прячется тугая грудь и рыжие волосы до плеч.
Очень милая девушка.
— Как тебя зовут? — спрашиваю первым делом. Разговаривать с человеком не зная его имени — неправильно. Тем более, с человеком, который старается тебя спасти.
— Лера, — она неожиданно смущается. Поправляет волосы упавшие на лоб и застёгивает верхнюю пуговицу блузки, которая расстегнувшись, почти открыла её грудь. Нет, не надо было застегивать, пусть бы всё оставалось как есть — мне нравилось.
— А меня Керо, — представляюсь я в ответ. — Что случилось, Лера? Что случилось с этим городом, там внизу?!
Имя непривычное, я даже мысленно произношу его по слогам — Ле-ра.
— Я не знаю, — её личико становится грустным. — Никто не знает. Две недели назад началось что-то непонятное… совсем непонятное. Как будто весь мир за окраинами Москвы стал медленно исчезать… весь нормальный мир. Он как будто тихо таял, а вместо него остались одни камни, и говорят — какие то страшные звери там, за окраинами. Туда никто не выходит, все боятся… и многие улетели из города, сразу как только началось, когда еще можно было улететь. Улетали и уезжали, пока еще мир вокруг не пропал, не сменился этим ужасом. Но большинство осталось. И те, кто остался — теперь подчиняются военным.