Мне приятно, что я сумел это сделать. Я обезопасил себя вполне Другим, правда, передать свои знания невозможно, так как потребуется для доказательства назвать источники своего знания. Учитывая обычную ненадежность людей, назвать источники знания - значит потерять этот источник. Все же я отводил для ряда людей возможность ареста, направлял слежку по ложному пути, давал дезинформацию.
Через некоторое время я, правда, почувствовал, что мое бывшее руководство проявляет ко мне тайный интерес. Со мной знакомились люди навязчивой откровенности, демонстративно недовольные Советской властью. Ну что ж, я знал, как надо поступать в подобных случаях. Я знал, чего боится КГБ больше всего, и поступил соответственно этому. Представляю, как выглядели вызванные на ковер полковники! После этого меня решили попугать. Но это уже было вовсе несерьезно и неинтересно.
Как оценить уровень профессионализма сотрудников КГБ? Я бы сказал, что этот уровень очень низкий. Знаю примеры такого головотяпства, что диву даешься. И одновременно с этим их работа чрезвычайно эффективна. Секрет этой эффективности прост. Он объясняется духовной слабостью их противников и непропорционально массированным применением ими средств. Результат достигается не тонкостью методов, а чрезвычайно тонким нажимом. Никаких психологических изощренностей на допросах не применяется. Изощренность выдумывают диссиденты-мемуаристы. Просто подследственному говорят: либо ты даешь показания, либо мы накрутим тебе максимальный срок. Очень все просто, а действует почти безотказно.
Я не имел доступа к досье, но однажды мне все-таки досье на одного человека показали. С точки зрения профессии досье было абсурдным: в нем преимущественно содержалась грязная ложь. В работе такое досье не помогает, но именно по его материалам начальство судит о диссиденте и о сотруднике, составлявшем досье. Прочитав такое досье, вопрос об аресте можно ставить без колебания, а составителя досье - похвалить за "принципиальный" подход. И все это при том, что у диссидентов достаточно реальных грехов и нет необходимости изобретать искусственные.
В оперативной работе тоже нет особых хитростей: скрытые микрофоны позволяют без хлопот узнать очень многое. О диссидентах КГБ знал практически все, во всяком случае все, что хотел знать. Длительное скрытое существование функционирующей подпольной организации в наше время невозможно. Раскрывается такая организация чаще всего через свои связи, которые она стремится установить с другими (уже инфильтрированными КГБ) организациями. А вот одиночка имеет все шансы не быть раскрытым.