Мне удалось разглядеть изумление в глазах отца. А еще — недоверие, потому как любому в целой империи известно:
— Некроманты мертвы. Род Воробьевых почил много лет назад.
— Не все, — возразила Екатерина Дмитриевна. — Есть семейства, отмеченные мертвой силой. И есть тот, в ком этот дар пробудился в должной мере, к тому же с каплей монаршей крови. Так вы готовы принести нерушимую клятву?
Отец колебался всего секунду. Нерешительно сделал шаг назад, пробежав глазами по расставленным колбам, и я вдруг осознала, что в части из них кипело оружие не хуже, чем клинковая сталь. Но потом его взгляд на короткий миг остановился на том месте, где была припрятана друза памяти: как будто давал понять, что увидит меня спустя все эти дни.
Снова развернулся к императрице, широко расправив плечи, и со спокойной уверенностью ответил:
— Вы заставляете меня повторяться, ваше императорское величество: кровная клятва уже прозвучала, и я не в праве совершить измену против короны и собственной совести.
Екатерина Дмитриевна раздраженно поджала губы, а ее спутник грозно зашипел:
— В таком случае, господин Ершов, вынужден предъявить вам обвинение в измене самой империи! — Голос маркиза прозвучал приговором. А ведь суда еще не случилось, и — теперь я знала это наверняка — уже не будет. — Прошу следовать за мной.
Кристалл памяти снова раскалился добела, тут же угаснув. А я подняла растерянные глаза на Славку. Малыш был так напуган, что дрожал всем телом. Стало ясно: после услышанного он тоже не мог рассчитывать на безопасность, ведь если хотя бы намеком озвучить накопленное в друзе — смерть.
Заботливо сгребла мальчика в охапку, успокаивающе поглаживая по белокурым волосам. Позволила чуть перевести дух, шепотом спросив:
— Пойдешь со мной? Будет немного страшно и жарко, но потом — хорошо. Здесь теперь небезопасно.
Дождавшись несмелого кивка, повернула почти черный камень на родовом перстне маркиза.
Сноп искр обдал меня мягким теплом, заставив плотнее прижать к себе мальчишку. Ощутилось свободное падение — пожалуй, слишком резкое, — и уши заложило от испуганного детского визга.
Огонь почти не жегся, мигом переместив нас в огромный кабинет, знакомые стены которого были отделаны драгоценным зеленым сукном. Гул голосов, всего минуту назад звучавший в помещении, мгновенно смолк, заставив супруга и цесаревича развернуться в нашу сторону. Их глаза удивленно распахнулись, а маркиз сделал широкий шаг, остановившись всего в полуметре от меня.
— Ольга? Как ты… Кто это?..
Радость от встречи с Николаем тут же померкла, как только я запоздало поняла: в зеленом кабинете помимо моего супруга и цесаревича присутствовали еще двое.