Камень загрохотал. Растревожил землю, поплывшую рябью под ногами, и мне понадобилась вся сноровка, чтобы не упасть. Маркиз уже понял, что допустил ошибку. Спешно устремился ко мне, пытаясь сохранять равновесие, но было слишком поздно.
Стены рушились. Камень дробился над нами мелкой крошкой, сыпавшейся за воротник, а от поднятой пыли нестерпимо жгло в глазах. Блаженная графиня бесновалась, выбрасывая навстречу нам земляные волны и заставляя едва держаться на ногах от подземных толчков невероятной силы.
— Ложь! Все ложь! — Она швырнула увесистую глыбу в мою сторону, и мне едва удалось уйти. — От вашего секретаря не должно пахнуть лекарством! Щукины заговаривают дерево, от них пахнет листвой и древесной пылью, лесом!
Под ногами что-то закопошилось. Запахло дурно, как тогда, под Хвойным, и поднятые землей мелкие кости мерзко зашелестели, потянув за собою нечто шустрое, с десятком искрящихся в зеленом свечении ног.
Подземные твари!
Я закричала, когда поняла, что несколько таких созданий ползут по моим туфлям. Обернувшись, маркиз незамедлительно испепелил их огнем и, не став дожидаться следующей волны, поднял огненный щит, больше похожий на пузырь. Ногам мгновенно стало жарко, и все же это было значительно лучше, чем ощущать копошащуюся живность на тонкой ткани чулок.
После первой волны брезгливости на меня накатило внезапное чувство неприкрытого ужаса, и страшное предположение озарило вопросом: ведь Зайцевым подчинялась лишь стихия друз, но здесь… на зов откликались даже подземные гады, так неужели ее дар претерпел изменения из-за приема пилюль? Возможно ли такое? И что теперь грозило мне?!
С земли поднимались воздушные смерчи. Они подходили вплотную к защитному пузырю, пытаясь развеять его, и нехотя отползали. С каждой такой попыткой лицо министра менялось: на висках проступала мелкая испарина, а складка между бровей становилась все глубже.
Я понимала всю сложность ситуации. Маркиз не желал навредить блаженной, пытаясь уйти из ее обители невредимым. Ведь если убить молодую женщину, тонкий след, полученный для расследования государственной измены, окажется безвозвратно утерян. Поэтому огненную стихию приходилось сдерживать.
Не замечая ничего вокруг, Зайцева все звала. Припав к земле, она говорила с ней как с живой, заставляя повиноваться приказам. Еще одна глыба упала буквально в нескольких шагах от нас, пока мы пытались подойти ближе к двери.
— Прошу вас, графиня! Мы не навредим!
В воздух поднялся рой тонких разноцветных иголок, сорванных с широких оснований друз. Загудев не хуже настоящих насекомых, они яростно впились в огненную преграду, защищавшую нас с маркизом. И от этой волны нас разом отбросило к двери.