Каждое обвинение маркиза болью отзывалось в сердце, пока я не услышала совсем постыдное:
— Должен отдать вам должное, достойное представление обрело не менее достойный финал. В чем-то даже трагичный… Вы дотащили меня, истекающего кровью, в сам императорский дворец на заседание кабинета его императорского высочества. Объятия, преданность, граничащая с безумством… Слезы, на которые повелись лучшие умы империи. А дальше… Когда искре позволено вспыхнуть, пожар уже не удержать! И вот ваш дед, герцог Юрий Афанасьевич Соколов, сегодня поутру нанес мне визит, требуя не просто брака, а союза высокородных! Слышите, Ольга?! Он. Потребовал. Нерушимого. Союза!
От неожиданности я задохнулась. Союз высокородных предполагал не просто брачную церемонию. Это была полная принадлежность супругов друг другу — от подписания договора до самой смерти. И даже после… В случае гибели одного другой не мог вступать в законный брак до конца своих дней — ни в обычный, ни в высокородный.
Сердце забилось быстро-быстро, а на глазах появились слезы. Неужели все так и закончится для меня — с этим безжалостным человеком, рядом с которым ощущался лишь чистый ужас?!
Маркиз же чеканил каждое слово, растаптывая меня все сильней:
— И я не смог отказать ему, потому как цесаревич… даже он не рискнул пойти против законов империи. А ваша честь… ваша честь, Ольга, — он сделал выраженный акцент на этом слове, криво усмехнувшись, — для всех оказалась под угрозой.
Он замолчал, с бешеным бессилием глядя мне в глаза. Медленно подошел, вплотную остановившись около дрожащей от страха и несправедливости меня, и после этого добавил:
— Только не надейтесь, что я стану вам образцовым мужем. Как уже было сказано, вы совершенно не в моем вкусе. Да и высокородный союз не входил в мои планы еще лет эдак пять, а потому… мы объявим о помолвке завтра же, с первыми утренними газетами. И станем готовиться к скромной свадьбе, после которой я продолжу жить своей жизнью, а вы… вы, Ольга, отбудете в семейное поместье в Шуваловке, где станете заниматься хозяйством, ребенком, которого, может, удастся зачать в нашу первую и единственную ночь, и… А, к черту! Занимайтесь там чем хотите. Только об этом я больше не желаю знать!
Он резко развернулся на носках блестящих туфель и быстро миновал пространство до двери. Ухватился за тонкую ручку, уже готовый выйти, и обернулся лишь тогда, когда прозвучало мое тихое:
— Нет. Я отказываюсь от этого брака, ваше сиятельство!