— Если вы выбрались оттуда с полным грузовиком детей, — не сдавался Лавингтон, — значит, и он мог бы.
— Но ему еще надо заботиться о жене и ее родителях...
— И о «частной» армии, которую он возглавляет.
— Ничего подобного, — солгал Дохерти.
— Вначале он действительно давал им кое-какие советы, но не более. А я могу добавить, что мы не все выбрались с детьми. Один из моих людей находится до сих пор в самолете, в гробу.
Лавингтон посмотрел на него. Он понимает, что они все устали, заявил он. Разговор придется отложить. Сообщив, что завтра он позвонит Барни Дэвису, представитель министерства обороны удалился.
— Это он отправлял нас? — с отвращением спросил Клинок.
— Нет, отправлял вас я, — ответил Дэвис. — А его хозяева отправили то послание, что вы получили в Завике. Я очень сожалею, но министерство обороны и политики были настроены непреклонно, и я ничего не мог поделать. — Он холодно улыбнулся. — Я так понимаю, что вы будете игнорировать расспросы о Риве, пока он на самом деле не сыграет в ящик.
— Да он самый здравомыслящий человек во всей Боснии, — сказал Дохерти, — хотя само по себе это ни о чем не говорит.
— И он руководит успешно сражающейся маленькой армией? — спросил Дэвис.
Дохерти усмехнулся.
— А ты как думал?
Три дня спустя Дохерти вернулся в Херефорд, чтобы присутствовать на заупокойной службе по капралу Дамьену Робсону. Присутствовали многие из тех, с кем довелось служить вместе, включая Криса и Клинка. Из Гонконга прилетел и Джосс Винвуд, выводивший группу из Колумбии четыре года назад.
Из Сазерленда приехали многочисленные родственники, и после службы Дохерти и Барни Дэвис провели их с экскурсией по казармам Стирлинг-Лайнз. Большинство из них обозревали окружающее широко раскрытыми от изумления глазами, словно не веря, что их родственник жил и служил здесь последние семь лет. Из разговоров с ними Дохерти понял, что для них Дама, хоть и любимый всеми, представлял еще более таинственную фигуру, чем для товарищей по САС.
На следующий день после службы Крис Мартинсон уехал в Черные горы. С собой у него были бинокль и книга, но в этот день сердце у него не лежало к наблюдениям. Даже появление кречета вызвало лишь короткую вспышку радости.
Всю последнюю неделю он провел в размышлениях, пытаясь понять смысл своей жизни в настоящем и будущем. Гибель Дамы не потрясла его — что ж удивляться гибели солдата? — но кое-что из увиденного в Боснии продолжало стоять перед глазами. Начиная с госпиталя в Сараеве и кончая лицами детей, которых они вывезли из Завика и оставили в полной безопасности в Сплите.