— Еще люди, — шепнула Хаджриджа.
Клинок посмотрел туда, куца был направлен ее гэдээровский бинокль. Во дворе мотеля «Соня» толпились еще несколько солдат. Со стороны города донесся звук заведенного мотора, и из гаража мотеля выехал грузовик. Солдаты полезли в кузов, и грузовик поехал по дороге прочь от центра города. У КПП он остановился и тут же, набирая скорость, покатил вверх, на холм.
— Дневная смена артиллеристов, — вслух подумал Клинок. Он повернулся к Хаджридже, испытывая некоторую неловкость от такой близости ее лица. Ее дыхание слегка отдавало сливовицей, которой они подкреплялись, пока строили наблюдательный пункт. В глазах отражалась усталость.
— Поспишь первой? — спросил он.
— О’кей, — сказала она. — Но ты разбуди меня, хорошо?
Клинок посмотрел на часы.
— Темнеть начнет около пяти, — сказал он. — Я тебя разбужу в половине первого.
— О’кей, — вновь сказала она, зевая.
Он слышал, как она ворочалась, устраиваясь в спальном мешке в углу окопа, потом в наступившей тишине слышно было лишь ее дыхание. И когда он уже решил, что она спит, из темноты донесся слабый голос:
— Ты сделал хороший домик.
— Спасибо, — сказал он и улыбнулся сам себе.
Следующие четыре с половиной часа он провел, сражаясь с дремотой. Внизу, в городе, не происходило ничего такого, что могло бы детально дополнить его карту. Движение военных автомобилей было не очень оживленным, заключаясь в основном в перевозках солдат, покидающих или выезжающих на позиции сербов в горах над Сараевом. Исключением явилось лишь появление откуда-то из долины грузовика солдат в форме и двух легковушек с партизанами в широкополых шляпах. «Четники», — догадался Клинок, хотя и не разглядел сразу, есть ли у них длинные бороды. Как и все остальные, они исчезли в мотеле «Соня», который выполнял роль и местных казарм.
Что же касается спорткомплекса «Партизан», то вокруг него вообще не отмечалось движения, так что Клинок уже начал сомневаться, отсюда ли отпустили тех женщин, которые рассказали им о происходящем здесь. Охраны тоже не было видно, правда, она могла располагаться и с противоположной стороны здания. Мысль о том, что операция может закончиться ничем, неприятным ощущением отдалась в желудке.
В половине первого он потряс Хаджриджу за лодыжку, получив в ответ фразу, подозрительно смахивающую на сербскохорватское ругательство. Но через несколько минут она уже оказалась рядом, с затуманенным взором, но непередаваемо красивая.
Он сосредоточился на задании, пересказал ей, что видел, и поделился тревогой относительно спортзала. Услыхав, она расстроилась, но вскоре разочарование сменилось злостью, и, похоже, еще одно ругательство сорвалось с ее губ, пока она приглаживала волосы.