— Ты как-нибудь расшифруй мне, что значит эта фраза, — сказал Клинок.
Она покачала головой, поправляя спутанные волосы, и слабо улыбнулась.
— Ну разве что как-нибудь, — сказала она. — А теперь иди спать.
— С радостью, — сказал Клинок. Он отполз в окоп, забрался в спальный мешок и в следующий же момент ощутил, что его трясут за лодыжку, а ее голос шепотом сообщает, что уже пять часов. Он полежал несколько секунд, удивляясь, куда же это подевался свет дня и почему усталость собачья никуда не делась.
Увидев улыбку Хаджриджи, он на мгновение почувствовал себя лучше, пока не оглядел окружающий мир. Впервые со дня прибытия в Сараево небо очистилось, и последние лучи оранжевого солнца освещали вершины на западе.
— Черт, — коротко высказался он.
— А я думаю, что это к лучшему, — сказала она.
— Зачем нам этот свет, у нас и так есть очки ночного видения, — сказал Клинок.
— Но у женщин нет. И, я думаю, будет легче забрать их отсюда, если видимость будет получше.
В ее высказывании был свой смысл.
— Может быть, ты и права, — согласился Клинок, — но мы так и не знаем, там ли они еще.
— Некоторые там, — сказала она. — Посмотри.
Он навел бинокль на спортзал. В сгущающихся сумерках горела пара уличных фонарей, и рядом с одним из них стоял... автобус.
— В автобусе приехали десять женщин, — сказала Хаджриджа. — Примерно час назад. С ними вышли двое мужчин и отвели их в зал.
— Неплохие новости, — сказал Клинок, чувствуя в то же время иронию этих слов.
— Да, — ответила она в том же тоне.
— О’кей, — сказал он. — Что тут можно придумать? Как лучше пробраться туда и как выбраться?
— Туда можно по реке, — сказала она. — А вот оттуда — мы не знаем, сколько там человек...
— В общем, нам нужен автобус, — завершил Клинок размышления. — И я согласен, что туда лучше по реке. Сколько, по-твоему, мы можем еще оставаться здесь?
— Минут тридцать? И совсем стемнеет.
— Да, и заодно посмотрим, как там освещается город, — сказал Клинок.
Следующие несколько минут они наблюдали в тишине.
— Ты женат? — спросила она.
— Нет, — сказал он. — Аты?
— Нет.
И тоща он задал вопрос, который давно хотел задать:
— А тот американский журналист Бэйли — он... больше, чем друг был?
— Ты хочешь знать, спала ли я с ним? — удивленно спросила она.
— Нет. Я имел в виду, не была ли ты влюблена в него?
— О нет. Но он мне нравился. Он... был, — поправилась она, — хороший человек. Ты знаешь, он ведь был такой целомудренный.
«Так спала она с ним или нет?» — задумался Клинок. Тогда он решил сменить тему разговора.