— Она сейчас несколько заторможена — мало ест, пьет много алкоголя, почти не спит, ни с кем не разговаривает. Лично мне неясно, есть ли у нее какие-то планы, что она думает обо мне, о себе, о нас, помнит ли хоть что-то из того, что случилось в последнее время с ней, с ее ребенком. Ваша задача — поддерживать в ней именно это состояние. Понимаете? Сумеете сразу узнать, что у нее на уме, — хорошо. Не сумеете — старайтесь. Но главное — не разбудите. Пусть спит на ходу, пусть забудет, кто она и откуда. Справитесь — получите вчетверо больше, — на стол лег чек на пять тысяч долларов.
Виталий Юрьевич внутренне ужаснулся. Он понял, что, если не справится, живым, скорее всего, он не уйдет. Если жизнь ему дорога — надо подчиниться и подчинить себе несчастную Алену.
Пациентка представляла собой плачевное зрелище. Она равнодушно подняла глаза на старого знакомого, криво усмехнулась, сделала очередной глоток коктейля из водки с мартини. Лицо ее было бледно-серым, глаза запали, волосы висели неприбранными космами. За месяц, который прошел с момента их последней встречи в метро, Алена вдвое похудела, пальцы рук казались узловатыми, как у старухи. Дорогой элегантный пеньюар смотрелся на острых плечах неуместно.
— Работенка предстоит, — подумал доктор, присаживаясь рядом с подругой хозяина.
— Привет, коллега, — одними губами произнесла женщина. — И ты попался?
— Доброе утро, красавица! Надеюсь, не забыли меня? — голос Виталия Юрьевича был добрым, душевным, искренним. Но в глазах бывшей учительницы не мелькнуло ни одной искры заинтересованности или признательности, ни даже элементарного любопытства к вновь прибывшему. Только беспросветные тоска и безысходность.
— Я вас оставляю, — заявил Иван. — Телефоны работают, голосовая почта включена, холодильник полон, прислуга отсутствует. Понимаю, что с дороги хотелось бы принять душ. Придется потерпеть до моего возвращения. Пациентку не выпускать из виду ни на секунду. Если нужно в туалет — идите сейчас, пока я за ней присматриваю. И запомните — не вздумайте упростить свою задачу ее суицидом. Мне здесь трупы не нужны… Ни женские, ни мужские… Понимаете меня?
Виталий Юрьевич понимал это слишком хорошо. Говоря о мужских трупах, Иван Волошко имел в виду его, приглашенного доктора.
— Прошу прощения. Для надежности понадобится ваша физическая помощь. Пациентке необходимо сделать инъекцию. Хорошо бы в вашем присутствии.
— Ясно, — недовольно буркнул Иван. — Только быстро.
Он сел рядом с Аленой, приобнял ее исхудавшие плечи, погладил по руке. Женщина не сопротивлялась. Она лишь на секунду скосила глаза в сторону щелканья застежек медицинского кейса с оборудованием и препаратами. Слегка прищурилась, когда Виталий Юрьевич надломил тонконосую ампулу и запустил туда длинную иглу. Так же вяло и бесцельно смотрела она сквозь предметы, когда доктор передал шприц Ивану и, стянув ее тоненькое предплечье медицинским жгутом, попросил поработать кулачком. Вздулась нежная голубая вена, и кровь наполнилась сильной дозой анксиолитика.