Джейн провалилась в сон, как только легла в мягкую постель, на чистые простыни и ее голова коснулась пуховой подушки. Ей представилось, что уютнее не может быть даже в раю.
Она не знала, долго ли проспала. Но рай, в котором она заснула, скоро обернулся адом. Она снова очутилась в тюрьме в Сирии и ждала следующего прихода своих мучителей. Запах мочи обжигал ноздри, кости болели на холодной земле. Она не помнила, сколько дней здесь провела; главное, она не помнила, как сюда попала. Тюремщики все время задавали ей вопросы, на которые она не могла ответить. Они спрашивали одно и то же, и она отвечала одно и то же. Она ничего не помнила. Сколько бы раз ее ни били, она по‑прежнему не могла сказать им то, что они хотели узнать.
Она лежала на земле; губы и нос были в запекшейся крови, подбитый глаз почти не открывался. Она молилась, чтобы совершилось чудо.
Дверь открылась, и какой‑то человек велел ей вставать. Увидев, что она не может встать, он протиснулся в ее камеру и с силой ударил ее ногой по ребрам.
Она проснулась от собственного крика. Еще дрожа, чувствуя, как болят ребра после удара, она села в мягкой, чистой постели и обхватила руками колени. Теперь о том, чтобы снова заснуть, не могло быть и речи. Если она заснет, то снова окажется в той камере и будет страдать от побоев. Она попыталась подумать о чем‑нибудь другом, не о Сирии и своей вонючей камере.
– Джейн. Они называют меня Джейн Доу… – Тихо шепча, она старалась избавиться от кошмара. – Ты не в Сирии. Ты в Виргинии. Тебя не бьют. Все хорошо. – Она моргнула. Раз, другой…
Как только глаза закрылись, она снова очутилась в той камере, и тюремщик снова орал на нее. Она снова открыла глаза, заставляя себя очнуться.
Когда ей показалось, что она вот‑вот снова заснет, откинула одеяло и встала. Босиком подошла к открытой двери.
В бледном свете звезд за окном она увидела, что Гас лежит на диване, подложив руки под голову и закрыв глаза. Она хотела разбудить его, чтобы он поговорил с ней и убедил, что она в Виргинии. Он спал так крепко и мирно…
Джейн села на пол перед дверью, ведущей на балкон. Она решила просидеть так всю ночь. Если она не заснет – не увидит сны; не увидит сны – не окажется в Сирии, где ей хотелось одного – умереть, чтобы все скорее закончилось.
За окном светили звезды; они сияли на небе, как бриллианты. Когда она сидела в тюрьме, у нее не было окна, и она не могла выглянуть наружу. Она провела много дней без солнечного света и свежего воздуха. Шли дни, а она не знала, сколько дней и ночей провела в грязной камере.