- Что, - спросил он, - как ежик?
- Надо же, какое самомнение! - возмутилась она. - Обычный колючий дикообраз.
Ему стало почему-то легко и радостно.
- Где бы взять бритву?
- А вы свою где забыли? У Тряпкиной?
Таштемир широко раскрыл глаза.
- Откуда вам известно?!
- Наша добрая милиция предупредила одиноких женщин, что Иргашев набрасывается на них, как хищный зверь. Одну такую доверчивую он запер в ящик...
Не помню где - в буфете или в письменном столе?
- В бельевом шкафу, - вздохнул он.
- Тем более, - Тамара Михайловна снова засмеялась. - Вы лишили бедную женщину шанса крупно заработать.
- Нет, в самом деле, - сказал он, переводя разговор на другую, более приятную тему, - неужели в этом доме нет бритвы?
- Вы бы заодно спросили, не прячу ли я в квартире мужчину, которого приходится брить.
Он захохотал беззаботно, ударив ладонью по подушке, но вдруг схватился за плечо и поморщился.
Выждав, когда боль пройдет, сказал:
- Это пример женской логики. Как раз мужтшпя, которого вы прячете, и просит бритву.
- Так и быть, постараюсь вам помочь.
После завтрака, состоявшего из бутылки кислого молока - айрана, свежих домашних лепешек и винограда, она собралась уходить.
- Надолго? - спросил Таштемир ревниво.
- Туда и обратно. Только получу зарплату.
- Не ходи, - предложил он. - У меня есть деньги.
- А как вы оцените, неуловимый капитан, поведение одинокой женщины, живущей от зарплаты до зарплаты, если он? не появится вместе со всеми у кассы?
Он вздохнул и попросил:
- Только недолго, ладно?
Она кивнула:
- Ладно.
Перед обедом он принял душ. Много раз обдавал себя то горячими, те ледяными струями. Затем, до красноты растер тело махровым полотенцем. Рана на нлече почти затянулась и лишь слегка ныла, когда он ее касался. Наконец-то с наслаждением выбрил щеки безопасной бритвой, купленной Тамарой Михайловной, оставив усы. Из зеркала на мир глядел знакомый, но не сразу узнаваемый человек.
Из ванной он вышел свежий, помолодевший. Тамара Михайловна посмотрела на него долгим изучающим взглядом Он подошел к ней и положил руки на ее чуть покатые плечи. Ладонями ощутил, ,как она напряглась. Тогда он с нежной силой притянул ее к себе, уткнулся ЛИЦОА! в шелковистые волосы, нежно поцеловал в шею. Напряжение ее ослабло, тело стало податливым, мягким. Она задышала чаще, закрыла глаза, отдаваясь неожиданной ласке. Неловко путаясь в петлях, он начал торопливо расстегивать перламутровые, выскальзывающие из пальцев пуговки ее блузки.
Неожиданно, она уперлась в его грудь ладонями:
- Иди, ляг... Я сейчас...