В первый раз за все время он был готов это сделать. Просто начать говорить, и в разговоре, возможно, видения в голове начнут блекнуть. Глядя в эти неотразимые глаза, Джек чувствовал, что слабеет, невзирая на обещание, данное себе, – обещание никогда не говорить о прошлом, которое живет и стоит перед глазами.
– Я не собираюсь этого делать. – Он покачал головой и рассмеялся. – К тому же, Рита, быть пугливой – это не про тебя.
– Могу испугаться, когда меня пугают. Спроси у моих братьев.
Глядя ей в глаза, Джек пригладил ей волосы и на секунду насладился их шелковой мягкостью. Все ее чувства отразились в шоколадных глазах, Боже, какая она красавица. Он хотел…
– Рита, – тихо произнес Джек, – пусть все останется как есть.
– Ты же знаешь: я не могу с этим смириться.
Под ее пристальным взглядом он прижал кулаки к бокам, чтобы удержаться и не схватить Риту в охапку и не уткнуться лицом ей в шею, глубоко вдыхая нежный запах. Она будит в нем столько чувств, а он не может с головой окунуться в них. С любовью покончено. Покончено с тем, что другие его любят. Так надежнее.
Рита подняла руки и взяла в ладони его лицо. Тепло проникало в каждую пору, но все равно не могло растопить комок льда, который он носил глубоко внутри.
– Рита, давай оставим мои секреты в прошлом, там, где им место.
Заглянув ему в глаза, она покачала головой:
– Джек, они не в прошлом. Они прямо здесь, окружают тебя, отрезают тебя от меня. Ото всех. Поэтому – нет, я ничего не оставлю. Не дождешься.
Рита плохо спала. Возможно, причина в перебранке за ланчем с Джеком два дня назад. Возможно, это ребенок, который толкался в утробе. Просто спортсмен! А возможно, просто вихрь собственных мыслей не дает уснуть. Что бы то ни было, но это заставило ее вылезти из постели и побродить по пентхаусу.
Красиво здесь, ничего не скажешь, хотя на ее вкус немного безлично. Бежевые стены, блестящие деревянные полы и однообразная, пусть и удобная мебель, на стенах скучные картины. Кухня сверхсовременная, а вот столовая посуда самая обычная – такую, не выбирая, покупают набором в коробке.
Ничто в квартире не говорило о том, кто в ней живет, – Джека не чувствовалось. Словно пришел декоратор, расставил маловыразительную мебель, пусть, мол, хозяин обживается, как хочет. Очевидно, что Джеку все безразлично. Здесь, как и везде в своей теперешней жизни, он сторонний наблюдатель. Будто он сторож, и ждет, когда же приедет настоящий владелец.
Рита свернулась калачиком на зеленой кушетке и прижала к коленям подушку.
Два дня она заставляла Джека общаться с ней. Она не позволяла ему запираться в кабинете, когда он возвращался в пентхаус. Она готовила обед и вынуждала беседовать с ней за едой. Она рассказывала ему обо всем, что происходило в булочной, и забрасывала вопросами о его работе.