– Ты передал его властям?
– Как я мог? Он старый, больной человек. Семьи не осталось. Я чувствовал, что чем‑то ему обязан.
– Значит, ты все‑таки дал ему деньги?
– Я расплатился за его дом и положил немного наличных на его банковский счет. Совсем немного, но он был благодарен, и меня это радовало. Из того миллиона, что я взял, почти ничего не потрачено. В конце концов я остался с Гансом на пару месяцев, заполняя пробелы в своих знаниях о семье. У него сохранилось много вещей – наследие, которое нужно передать дальше.
Фиона нахмурилась.
– Ты что‑то недоговариваешь. Зачем ты вернулся в Чарлстон три месяца назад? А потом снова уехал?
– Я вернулся, чтобы поговорить с отцом, братом и сестрой о том, почему уехал. У меня была информация, которую они должны были знать. Но я струсил в последнюю минуту. То, что я узнал в Европе, было бомбой, которая угрожала взорваться у меня перед носом. Ты была единственным человеком, с которым я виделся и разговаривал. После той ночи в твоей постели я вернулся в Швейцарию, чтобы забрать свои вещи.
– И что потом?
– Дядя скончался. Довольно неожиданно. Я был вынужден улаживать его дела.
– Даже тогда ты не поговорил со своей семьей?
– Я не мог, этот разговор нужно было вести лицом к лицу. Но теперь, когда Ганса не стало, думаю, не лучше ли мне оставить при себе то, что я узнал.
– Что это за ужасная тайна, Хартли?
– Наша мать, которая содержится в клинике в Вермонте и которая больше не узнаёт нас, потому что ее психика полностью разрушена, – на самом деле не является нашей матерью.
Фиона вскочила и подошла к Хартли. Обняв его за талию, она прижалась щекой к его груди.
– Это даже не имеет смысла.
Он высвободился из ее объятий и стал снова мерить шагами комнату.
– По‑видимому, когда мы с братом и сестрой были совсем маленькими, отец увез нашу мать в Швейцарию, навестить ее семью. Она не была там с тех пор, как они поженились. Родители оставили нас в Чарлстоне с няней. По словам Ганса, наша мать покончила с собой, когда они были в Швейцарии. Очевидно, она это планировала уже некоторое время. Там была записка. Ганс все еще помнил об этом. По мнению матери, лучше всего было совершить самоубийство там, откуда слухи не дойдут до Чарлстона. Может быть, она думала, что мой отец представит ее гибель как несчастный случай. Черт возьми, я не знаю. Она была очень больная женщина.
– Но я не понимаю. Кто в таком случае живет в Вермонте?
Он остановился и повернулся к ней.
– Моя тетя. Сестра‑близнец моей матери.
– Господи… – У Фионы закружилась голова.
– По словам Ганса, после смерти моей матери тетя вызвалась выйти замуж за моего отца, вернуться с ним в Штаты и стать нашей матерью.