– Спасибо, Джереми, но я сама способна обеспечить нас.
Джереми озадаченно нахмурился:
– Тогда чего ты ждешь от меня?
– Честно? Сама не знаю. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
Он посмотрел на ее живот, потом на лицо, и в углах губ обозначилась улыбка.
– Боюсь, часы тикают, ты согласна? Стрелки приближаются к полуночи.
– Вряд ли меня можно считать Золушкой, – подняла бровь Тори, – или беспомощной дамочкой, которую нужно спасать.
В этот момент подали горячее: тарелки дымящегося супа и булочки с беконом и авокадо, которые Тори очень любила.
– Запах восхитительный.
– Так и есть. Обожаю эти сэндвичи. Не знаю, что предпочитает младенец – бекон или авокадо, но явно что‑то из двух.
Несколько минут они ели в молчании, потом Джереми сказал:
– Все так странно. Прошлым летом…
Он не продолжил, но щеки Тори вспыхнули. Летом она чувствовала себя на десять лет моложе и вела себя преступно легкомысленно: утром на пляже, босиком по песку, а днем в постели. Она говорила себе, что заслужила немного романтики, но не думала о последствиях. Они оба не думали.
– Что было, то было, – заметила Тори, промокая губы салфеткой и стараясь унять сердцебиение. – Мы увлеклись, действовали импульсивно, а теперь пожинаем плоды. Сейчас не следует действовать сгоряча, Джереми, мы должны принять взвешенные решения.
– Согласен.
Тори подумала о матери, которая несколько смущалась тем, как возникла беременность, но, с другой стороны, не скрывала восторга при мысли, что станет бабушкой. Теперь они остались вдвоем. Тори была единственным ребенком и, в какой‑то мере, счастливой случайностью, потому что, согласно врачебному диагнозу, ее мать не могла зачать и родить. Бабушка и дедушка Тори жили на Ньюфаундленде, и она их редко видела. Отец умер два года назад, и Тори считала себя ответственной за мать, у которой никого, кроме нее, не было.
Она взглянула на Джереми.
– У тебя есть братья или сестры?
– И брат и сестра.
Эта тема никогда не затрагивалась в те две недели, что они были вместе. Тори вспомнила, что Джереми менял тему разговора, если она заводила речь о семье. Даже сейчас он был предельно краток.
– А родители? Живут в Нью‑Йорке?
– Мать – в Коннектикуте, отец – на Вирджинских островах. Они развелись, когда я был маленьким, – сказал Джереми с мрачным выражением лица. Сердце Тори упало: если он не близок с семьей, чем это обернется для ребенка?
– Двоюродные братья и сестры? Любимые тетя и дядя?
Джереми вытер салфеткой пальцы.
– Какой смысл изучать семейное дерево? – Его голос звучал жестко, и Тори насторожилась. – Мы просто… мало знаем друг о друге, вот и все. Это не имеет значения в данных обстоятельствах. Кроме того…