Но сейчас Джаспер не думал о прошлом. Он пытался решить, как подтолкнуть Тори рассказать ему свою историю. Что ему нужно сделать, чтобы она доверилась ему? Ведь сумел же он достучаться до нее в ту единственную ночь, когда они были близки. Но теперь, после своего возвращения, он видел в ее глазах только глубокую печаль и полное безразличие к его персоне. Тори всегда ощетинивалась, когда он вообще что‑нибудь говорил… Что бы это ни было, ему нужно было разгадать загадку Тори Эдвардс. А ее дядя может послужить ключом к разгадке.
Однако Генри лишь скупо заметил:
– У нее на то свои причины. Бог свидетель, она никогда не открывала рот, если не хотела говорить. А вместо этого просто убегала. Даже когда была совсем ребенком. И пряталась в необычных местах… пока ее не находили взрослые. Ну как, готовы сухие пайки?
Джаспер молча кивнул, размышляя о том, что только что услышал от Генри. Хозяин гостиницы едва не назвал имя того, кто обычно находил сбегавшую Тори. Интересно, что его остановило? Или кто?
– Тогда давайте отнесем их наверх, – предложил Генри и, взяв в руки один из тяжелых подносов, стал подниматься по ступеням наверх.
Джаспер последовал за ним со вторым подносом в руках.
– А потом вернемся за супом, – сказал Генри.
– Если моих рук и сил на это хватит, – пробормотал себе под нос Джаспер. Однако в душе знал, что готов выполнить любое указание Генри, лишь бы тот помог ему разгадать загадку по имени Тори Эдвардс.
Преимущество пребывания в знакомом месте заключалось в том, что Тори знала все укромные уголки, где можно скрыться от любопытных глаз. Добавить к этому хаос, связанный с тем, что в гостиницу набилось слишком много людей, которым все время что‑то было нужно, так что у хозяев не было ни минутки свободной, чтобы поговорить с Тори. Ей также пока удавалось избегать Джаспера и его расспросов. Ей не хотелось отвечать на щекотливые вопросы, которые он наверняка станет ей задавать. Генри разыскал ее, когда она раскладывала постели в ресторане. Тори подозревала, что он наблюдал за ней с порога пару секунд, прежде чем она обернулась и заметила его. Потом он обнял ее и крепко прижал к себе, шепча ей в волосы, как хорошо, что она дома.
От него пахло острым овощным супом и кухней «Мурсайда», и этот запах был настолько знакомым и родным, что Тори почти поверила, что никогда и не уезжала. Затем Генри отстранился от нее и направился обратно к бару, не сказав больше ни слова. И она внезапно снова ощутила пропасть между ней и ее семьей. Пропасть, созданную ее собственными тайнами и их общей потерей. Прошло уже восемь лет. Восемь лет с тех пор, как умер Тайлер. Восемь лет с тех пор, как она ушла из дома. Пришло ли время сказать им правду о том, почему она так поступила? В глубине души Тори знала, что не сможет… Слишком много болезненных воспоминаний для них всех. Лучшее, на что она могла надеяться, если расскажет им о последних месяцах жизни Тайлера, – это то, что их воспоминания потускнеют, и у них станет больше поводов злиться на нее. Стало быть, никто ничего не выиграет.