— О, об этом не беспокойтесь.
— Мы арестуем его сразу после того, как его отпустят доктора.
— Какая жалость.
— У тебя еще будет возможность с ним пообщаться.
— Только есть один момент.
— Какой?
— Эдди — сокращенно Эдвина.
На другом конце он услышал глубокий вдох.
Саймон украдкой взглянул на ее обувь — черные мокасины на плоской подошве с короткой золотой цепочкой спереди. Это была не мужская обувь, как не были мужскими и ее руки: у нее были тонкие, мягкие, изящные руки с аккуратно подстриженными овальными ногтями. Волосы, пропущенные через ее пальцы, блестели от солнца и были черные, как тюленья спина.
Он часто смотрел на убийц и сразу понимал, что заставляло срабатывать их скрытые механизмы, видел, как тяга к насилию растет внутри них, видел, как загораются дикой яростью глаза на их обезумевших лицах. Один или два раза он бывал в замешательстве. Серийный убийца из Лаффертона был психопатом, не способным к эмпатии или каким-либо эмоциям, полностью сосредоточенным на себе и собственных скрытых мотивах. Но сейчас, сидя рядом с этой перепуганной, выбившейся из сил, съежившейся под дождем и ветром маленькой хрупкой фигуркой, он чувствовал себя совершенно сбитым с толку. На этот раз он не мог найти никакого объяснения, никакой связи между ней и похищениями, пытками и убийствами маленьких детей. Это просто никак не укладывалось у него в голове.
Они услышали шум задолго до того, как увидели желтую птицу, выплывающую из серой массы воды и облаков. Лезвия пропеллера взбивали облака и, казалось, сейчас начнут их отсекать и метать в них, словно влажные комья земли.
Слайтхолм внезапно поднялась на ноги.
— Сядьте. Даже не думайте дергаться.
— Я не собираюсь лезть в эту чертову штуковину, я спрыгну раньше. — По ее лицу текла вода, но рот был крепко сжат, а глаза дико бегали из стороны в сторону.
— Даже не ДУМАЙТЕ.
Она бросилась на Серрэйлера без предупреждения и вцепилась ему в плечо, и он покачнулся, отчаянно стараясь удержать на ногах их обоих. Шум вертолета прямо над ними, казалось, порвал его барабанные перепонки и проник прямо в череп. Она снова занесла над ним руку, растопырив пальцы, словно когти. Он поймал ее за запястье и заломил руку ей за спину с такой силой, что увидел, как от боли распахнулся ее рот. Ему нужны были наручники, а их не было.
Вдруг вертолет начал отдаляться, шум его лопастей снова начал тонуть в гряде облаков.
— Что, мать твою, происходит? — закричал он.
Через секунду у него зазвонил телефон. Одной рукой он держал женщину, и ладони у него были скользкие, так что он чуть его не уронил.