Он не знал, сколько им еще придется здесь сидеть до прибытия самолета и сможет ли он проявить достаточную выдержку, чтобы спокойно побеседовать с ней. Если это было вопросом нескольких минут, то в этом не было смысла, но если им предстоит провести здесь много часов, то ему нужно будет с ней говорить, чтобы она оставалась в сознании и не засыпала.
Он посмотрел на ее ноги в черных джинсах, на шапку темных волос, упавших ей на колени. Действительно ли она забрала тех детей и убила их? Как такое возможно? Их портрет преступника был полностью ошибочен. Это должен был быть мужчина.
Если она была невиновна, то что помешало ей остановиться по просьбе патрульных и зачем ей потребовалось рисковать своей и его головой, чтобы спуститься на этот берег? Что еще могло заставить ее ринуться вниз по отвесной скалистой тропе в попытке убежать от них, если не чувство вины и страх перед арестом?
Сидеть на выступе было очень холодно, его спина ныла. У него свело руки, порез на ладони горячо пульсировал.
Гроза громыхала уже где-то вдалеке, и небо над морем просветлело, став бледно-серым. Снова начался дождь — сначала он был легким, его вместе с морскими брызгами приносил ветер, но потом тяжелые капли дождя стали прибивать их к скале, словно гвозди. Но Саймон был сосредоточен на чем-то внутри себя, по чему он давно тосковал, на чем-то, что однажды было ему хорошо знакомо, но с чем он почти потерял связь. Он был напряжен и взвинчен, но держал все под контролем, бушевавшая вокруг стихия не давала ему расфокусироваться.
— Меня сейчас стошнит.
— Не наклоняйтесь вперед, откиньтесь назад. Закройте глаза.
— От этого только хуже.
— Посмотрите на осколок камня прямо перед вами.
— Мне до чертиков страшно.
Он мог бы ухватиться за эту фразу и атаковать, спросить, как ей это нравится, и понимает ли она, что те дети чувствовали себя так же, только хуже, в тысячу раз хуже. Он хотел провести ее через все круги ада, описать ей, какими они видели их в полицейском участке, на фотографиях на стене, их светлые, веселые, полные надежд юные лица, рассказать ей о том, что это сделало с их родителями…
Он ничего не сказал. У него снова зазвонил телефон.
— Ожидаемое время прибытия вертолета с поисково-спасательным отрядом — пятнадцать минут. Вы там держитесь?
— Да.
— Хочешь хорошие новости?
— Что такое?
— Ребенок живой.
— Где?
— Лежала связанная в багажнике.
Саймон не смотрел на Эдвину Слайтхолм. Он наверняка бы толкнул ее с края выступа прямо на камни.
— Вертолет доставит вас до больницы в Скарборо. Мы подъедем сразу же, как его увидим. Не отпускай его от себя.