«Вот, например, человек испытывает страшную боль, скажем когда что-то в очередной раз происходит в организме, и кричит: “Прочь, прочь!”, хотя нет ничего, что он хотел бы от себя отогнать; можно ли тогда сказать: “Эти слова употребляются неправильно”? Никто бы такого не сказал. Аналогично если, например, человек сделает “защитный” жест или даже упадет на колени и сложит руки на груди, то можно было бы резонно утверждать, что это неправильные жесты. Он просто так действует в такой ситуации. Здесь не может быть что-то “правильно” или “неправильно”. <…> Примените то же самое к молитве. Как можно говорить о человеке, который должен заламывать руки от отчаяния и умолять о чем-то, что он ошибается или испытывает какие-то иллюзии»[192].
Из размышлений Витгенштейна о религии следует несколько важных выводов. Один из них состоит в том, что доказательства существования Бога не нужны, учитывая нетеоретический и некогнитивный статус высказываний о Боге. Другой вывод – огромная разница между научными и религиозными высказываниями, а это значит, что диалога между учеными и верующими быть не может. Религиозный дискурс фундаментален и пределен и поэтому несоизмерим с научным дискурсом. (Это также означает, что ученый может быть религиозным.) Из этого следует, что невозможна ни наука о религии, ни научное объяснение религиозных верований с точки зрения других факторов, например сексуальности (Фрейд), общества (Маркс) или эволюции (Дарвин). Все, что мы можем и должны делать, это описывать религиозную жизнь, а не объяснять ее. Витгенштейновское понимание религии разительно контрастирует с современными попытками подыскать объяснения религии в духе модных в наши дни нейролингвистических теорий, в основе которых лежит «сканирование мозга». У этого понимания есть параллели с другими нередуктивными исследованиями природы религии, появившимися в начале XX века, например с феноменологией религии Рудольфа Отто и Мирчи Элиаде. Наконец, что не менее важно, с учетом теоретического статуса религиозных высказываний нельзя применять рациональный дискурс, чтобы заставить кого-то в них поверить. Но что тогда заставит людей уверовать в какое-либо религиозное учение? Об этом Витгенштейн не говорит ничего существенного, более того, сам он предстает перед нами как агностик:
«Предположим, кто-то сказал: “Во что вы верите, Витгенштейн? Вы скептик? Знаете ли вы, переживете ли вы смерть или нет?” Я бы – это факт – ответил: “Не могу сказать. Я не знаю”, потому что у меня нет четкого представления о том, что я говорю, когда говорю “Я не перестаю существовать”, и т. д.»