. В этих лекциях Витгенштейн взялся защищать религию от нападок, под огнем которых она оказалась в эпоху модерна, особенно на волне развития науки. Религия радикально отличается от науки и поэтому не конкурирует с ней. В частности, религиозные высказывания не являются ни эмпирическими высказываниями, ни теориями о потустороннем мире и не конкурируют с ними. В отличие, например, от какой-нибудь гипотезы о происхождении нашей галактики, в основе этих высказываний нет никаких доказательств, поэтому рассматривать их так же, как научные теории, – большая ошибка, притом что именно этим занимаются и атеисты, и некоторые богословы. Физик, отрицающий существование Бога или христианское учение о Воскресении по причине отсутствия доказательств,
и богослов, принимающий существование Бога на основании якобы имеющихся доказательств (даже «вещественных»), допускают одинаковую ошибку. Религиозные верования и такие понятия, как «Бог», «воскресение», «грех» и т. д., вообще не имеют какой-либо теоретической функции. Они лишь кристаллизуют первобытные образы жизни и в этом смысле они вторичны. «Слова, которые ты произносишь, или мысли, которые думаешь в момент их произнесения, не имеют значения. Значение имеет различие, которое они вносят в разные моменты твоей жизни. <…> Смысл словам придает практика»
[189]. Религиозные высказывания выражают отношение к жизни в целом, например вину, и имеют смысл только по отношению к некой форме жизни, к неким экзистенциальным переживаниям. Заметьте, теперь он говорит, что религиозные высказывания имеют смысл, тогда как в более ранней философии он отвергал их как бессмысленные.
«Религиозный вопрос – это либо вопрос жизни и смерти, либо (пустой) треп. Могут возразить, что такая языковая игра ведется только с вопросами жизни и смерти – сродни восклицанию “ай-ай”, которое имеет смысл только как крик от боли»[190].
Верующий, который говорит: «Будет день Страшного суда, и тогда меня и будут судить», это вам не метеоролог, предсказывающий, что завтра будет дождь. Это скорее крик о помощи человека, который борется за свою жизнь с полыхающим огнем. Его действия будут основаны не на выдвижении каких-то гипотез посредством здравых индуктивных суждений (например: «Огонь раньше уже причинял мне боль. Это огонь. Следовательно, сейчас он снова причинит мне вред»), а на страхе[191]. Религиозные верования и ритуалы выражают такой страх, хотя и не только его (еще они выражают благоговейный ужас перед самим фактом жизни и т. д.). Раз они не основаны на каких бы то ни было мнениях или гипотезах, они не могут быть правильными или неправильными, и поведение верующих не является ни рациональным, ни иррациональным.