Людвиг Витгенштейн (Кантерян) - страница 84
«Я теперь в чрезвычайно сложном положении. <…> Я стал гражданином Германии. Обстоятельство для меня пугающее, так как теперь я подданный власти, которую ни в каком смысле не признаю. Германское гражданство – как горячий утюг, который надо будет постоянно носить с собой. <…> Какая будет теперь разница между Judenpaß и старым австрийским паспортом? Почему именно первый, а не второй должен жечь мне карман? Связано ли это со стигмой, с которой он ассоциируется в Австрии? Ты будешь жить с родней в Австрии – и этого не заметишь; и то же самое за границей. Несмотря на это, я чувствую, что эта ассоциация будет для меня постоянным бременем. Отчасти потому, что мое положение нельзя описать четко и просто. <…> А еще потому, что я не могу теперь работать в Австрии; в смысле, что я обязан много работать, чтобы жить: чтобы сохранять рассудок. <…> Мне могут возразить: почему ты не хочешь претерпеть это все ради своей родни? Возможность сесть в Австрии в тюрьму, безработицу, разлуку с самым близким другом, беспокойство и тревогу из-за утраты свободы, бесчисленные сделки с совестью? Почему не принять это все? Какую бы мне позицию занять, чтобы быть в состоянии принять это? Боюсь, что я на это не способен»[199].
Тем не менее он написал родне и предложил приехать в Вену. Он также стал раздумывать о том, как бы поменять гражданство, и написал Пьеро Сраффе в Кембридж, прося совета. Сраффа ответил: «В Вену ехать нельзя», потому что потом из страны будет уже не выехать. К счастью, Витгенштейн прислушался к этому совету. Через несколько дней он решил отказаться от австрийского гражданства, смирившись с тем, что отныне будет иммигрантом. «Но меня мучила мысль, что я бросаю свой народ на произвол судьбы»[200]. По совету Сраффы он сначала попытался устроиться на работу в университет и обратился за поддержкой к Кейнсу:
«Мысль о том, чтобы получить британское гражданство, приходила мне в голову и раньше, но я всегда отбрасывал ее по той причине, что не хотел становиться липовым англичанином (думаю, Вы понимаете, что я имею в виду). Теперь же ситуация полностью изменилась. Теперь я должен выбирать из двух гражданств, одно из которых лишает меня всего, а второе по меньшей мере даст возможность работать в стране, где я так или иначе провел большую часть своей взрослой жизни, обрел лучших друзей и сделал все самое лучшее по работе»[201].
Благодаря помощи Кейнса Витгенштейна приняли в университет преподавателем. После этого он подал заявление на получение гражданства, которое ему предоставили год спустя, в июне 1939-го. Положение его родни, однако, было весьма тревожным. Поскольку с точки зрения нацистов «арийцем» был только один из прародителей Витгенштейна, Людвиг и его братья и сестры считались евреями. Первоначальные попытки родственников доказать, что «арийцем» был как минимум еще один из их прародителей, успехом не увенчались. В итоге Пауль Витгенштейн уехал из Австрии и обосновался в Нью-Йорке. Маргарете к тому моменту уже жила с мужем в Америке. Только Эрмина и Хелена отказались уезжать из родной страны, а потом стало поздно. С помощью Маргарете они раздобыли фальшивые югославские паспорта, чтобы перебраться в Швейцарию, но всех троих сестер вскоре арестовали, и они несколько дней просидели в тюрьме. К счастью, на суде с них сняли обвинения. Однако опасность по-настоящему исчезла, только когда Витгенштейны заключили финансовую сделку с нацистами. Как евреи, они были вынуждены отписать бо́льшую часть своих активов в пользу Рейхсбанка. Но поскольку основная часть семейного состояния находилась в американских банках, для доступа к этим деньгам нацистам пришлось вступить с Витгенштейнами в переговоры. В августе 1939-го они завершились. Герман Кристиан Витгенштейн был признан «немцем по крови», благодаря чему все его внуки, в том числе Людвиг с сестрами, становились