А каково было удивление организаторов криминального сообщества, когда они узнали истинную причину, по которой Гарик, ранее исполнявший свои обязанности без каких-либо нареканий, вдруг решил исчезнуть, инсценировав собственное убийство. Фантастика! Им и в голову не могло прийти, что Мира Петровна, забравшая из банковской ячейки драгоценностей почти на двести тысяч евро, вместо того чтобы хранить их в тайнике, отправится при полном параде на занятия по аквааэробике. Уму непостижимо! Не вынес Гарик такого соблазна. Решил присвоить бриллианты и скрыться. А сестра его недалёкая мало того что ради братца дала втянуть себя в противозаконную историю, так и статью уголовную себе с мужем за похищение Цветова обеспечила. Случайно вышло!
Приведя приговор над беглецом в исполнение, бывшие коллеги-палачи известили Любу о смерти брата. Цель была егершу запугать и узнать, где Гарик украденные драгоценности прятал. Сами-то они всю квартиру обыскали и ничего не нашли. Явиться сюда второй раз у них бы не вышло, вот и решили сестре намекнуть, чтоб информацией поделилась. Только Люба намёка не поняла, зато кольцо в обмен на убийцу предложила. Исполнители решили с просьбой не затягивать, вышли из подъезда, а тут Цветов. Дали ему сзади камнем по голове и поменяли на перстенёк. Кто ж знал, что Зинуля его искать станет?
А про то, что остальные части дорогостоящего гарнитура Гарик в будильнике хранил, ни Костик, ни Андрей даже не догадались.
«Уроды! — брезгливо морщился Фёдор, слушая исповедь за исповедью. — «Строят из себя потерпевших! Можно подумать, что и впрямь настрадались… Если внимательно к их речам прислушаться, то, мне кажется, они рабовладельцев своих ненавидели не за то, что те их запугивали и использовали, а за то, что мало платили… Да, запутанное дельце мы завершили. Сколько престарелых любительниц острых ощущений от разорения избавили, а может, и от гибели…»
С одной стороны, всё закончилось, и, по идее, сыщики детективного агентства должны были испытывать чувство удовлетворения и облегчения от проделанной работы.
Но почему же так плохо и невыносимо тоскливо было у них на душе?
Почему Зиночка не проронила ни слова упрёка, когда Кольцов — не куривший с две тысячи девятого года! — стрельнул сигаретку у охранника и, накатив с Нилом по пятьдесят грамм водки, открыл фрамугу, выпуская в морозный воздух сизую струю горького табачного дыма.
Почему?
— Ну, ёксиль-моксиль… — только и повторял Фёдор. — Как же так? Да как же так случилось-то?
Зиночка вытащила из его пальцев дотлевший окурок и выкинула в урну.