Свят снова замолчал, а Зина, потрясённая таким потоком откровенности, не нашла ничего другого, как глупо спросить:
— И что?
Цветов, будто не замечая вопроса Зиночки, повертел бокал в руках, словно не понимая, как он там очутился, и снова заговорил. Но тон его речи изменился — в нём уже не сквозили такая печаль и безысходность, как минутой ранее.
— Через несколько лет я сделал потрясающий номер, я назвал его «Бекки и тёмная материя»… С тех пор я научился чувствовать то, что мне действительно необходимо, и перестал себе в этом отказывать. Три года назад, когда началась возня вокруг миллиардного завещания шейха, деньги интересовали меня меньше всего. Но возможность обрести через девятнадцать лет родную дочь и сыграть по-крупному против хитрых противников — такой шанс я не мог упустить! Такой адреналин стоит очень дорого! И самое главное — судьба вознаградила меня тобой! Я не знаю, как назвать это чувство! Пусть будет любовь! Только знаешь… Как объяснить? Мы называем словом «картина» любое произведение художника. Однако, придя в галерею, мы не рассчитываем увидеть множество комнат, завешанных абсолютно одинаковыми полотнами. Они — все разные! Так и любовь! Для меня это гипертрофированное чувство, рождённое одной из жизненных необходимостей. По мне, так жалостливый — полюбит из жалости, жадный — из жадности, одержимый сексом — за неутомимость в постели, революционер — за преданность своим идеям. Обжора будет обожать кулинара, фанат — кумира… Перечислять можно до бесконечности…
— А ты? — грустно спросила Зиночка. — Ты как меня полюбил?
— Я люблю тебя… Как верблюд! Как видавший виды вечный скиталец. Я пью из тебя свою жизнь! Я смакую её, наполняя свой невидимый горб бесценной влагой, которой мне хватает на определённое время. Но, гонимый жаждой, я возвращаюсь к тебе, чтобы снова напиться. Если однажды я не смогу этого сделать — умру. Вся другая вода для меня отравлена, вся другая вода не так чиста, не так насыщена свободой… Она берёт свои истоки не из таких невероятных глубин, как у тебя… Напившись этой силы, я чувствую себя счастливейшим из верблюдов. Я много думал. Сначала я хотел остаться возле источника и пить сколько душе угодно, но я знаю, что если постоянно осушать родник — он иссякнет. Брать его с собой — нарушение законов природы… Что делать?
— Не тратить время на разговоры! — Князева подошла к Святу и сняла халат. — Если мой верблюд не будет пить мою воду, то я стану болотом. А я совсем не хочу зарастать тиной. Я буду всегда тебя ждать. Я буду ждать до тех пор, пока ты не постареешь. И сам не вернёшься ко мне навсегда.