— И что, Porsche твоя любимая марка машины?
— Да, — улыбается он. — Но, я думаю, не сложно было догадаться, раз уж я на ней езжу. Твоя какая?
— Тоже Porsche, — говорю я тихо и уже не верю, что существует что-то, в чём наши вкусы не совпадут.
— Что ты больше всего любишь? — спрашивает он.
— Чёрный шоколад и кофе. А ты?
— А я люблю смотреть на тебя и целовать твои губы…
Алекс — нежный любовник, наверное, самый нежный и искусный на земле. Он знает толк в ласках, он эксперт в них. Он нежно шепнёт на ушко именно те слова, которые вы всю жизнь жаждали услышать, он так ласково погладит вашу кожу, едва касаясь её подушечками своих пальцев, что вы уже в изнеможении будете готовы отдаться ему, но ведь это только начало! Потом будут поцелуи, объятья некрепкие, ведь он никогда не обнимет крепко, он заставляет желать себя, хотеть больше, ещё и ещё…
Наше второе свидание случилось через пять дней. В тот день я сильно поссорилась со своей сестрой, оставляя ей Алёшу на ночь с просьбой прикрыть меня. Тогда мы договорились, что это будет последний раз, и я порву с порочной связью. Но для меня это был лишь временный компромисс, так как я не собиралась этого делать.
Алекс привёз меня в свою квартиру поздно, уже смеркалось. В этот раз было уже меньше неловкости… у него, а мне по-прежнему было дико дискомфортно, главным образом потому, что к этому моменту вовсю уже бесновалось то, что должно было быть моей совестью… Но не только! Теперь меня уже всерьёз заботило, что обо мне подумает сам Алекс. Дело в том, что я опять согласилась сразу же, как только он позвал меня, и это в корне противоречило и моим принципам, и моим привычкам. На самом деле, ночь, проведённая с ним, понравилась мне до такой степени, что я не могла ни о чём другом думать, кроме как о возможности повторения этого Чуда.
(Susie suh-robot Koch Here With Me)
Алекс смотрит мне в глаза долго, так долго и так глубоко, что мне уже кажется, будто он хочет загипнотизировать меня, но я знаю, что это не так, он общается таким образом, он настраивает меня на одну с собой волну. И эта его улыбка, которая лишь слегка, которая и не улыбка даже, а нечто воздушное, лёгкое, как семена одуванчика, делает его непохожим на просто человека, на просто мужчину, но на кого-то необыкновенного, отличающегося… от нас, от всех остальных…
— Когда у тебя были… месячные? — робко спрашивает он.
Мои глаза, по-видимому, слишком сильно расширились от шока и удивления, в которые поверг меня этот вопрос, потому что он тут же добавил:
— Мне нужно знать, что делать дальше….