В нашей семье у каждого своя версия того, когда всё это началось. Три точки отсчёта. Три шанса, три попытки, данных нам судьбой.
Мне тридцать лет. В моих руках торт, испеченный по старинному семейному рецепту, на нём две свечи — у дочери День Рождения.
— Мам, твой телефон! В спальне! — оповещает сын из гостиной, силясь перекричать гомон гостей.
Я слышу знакомую трель, и траектория моего движения меняется. Правой рукой удерживаю блюдо с результатом собственного многочасового труда, левой лихорадочно шарю в сумке.
На экране незнакомый длинный номер. Но первые его цифры мгновенно выталкивают из настоящего в прошлое: +1 425… - ЕГО номер начинался так же.
Страх сковывает тело, заставляет дрожать пальцы. Я не знаю, кто мне звонит, но чувствую боль. Впервые чувствую нечто потустороннее, нечто тянущее невидимыми канатами туда, где ОН.
Телефон умолкает.
Я смотрю на экран, стараясь справиться с нахлынувшей волной, пугающей своей мощью.
Снова вызов, опять тот же номер. Принимаю:
— Алло?
— Вы Валерия?
— Да, говорите.
— Меня зовут Мария, я сестра Александра Соболева, мне нужно поговорить с Вами об одном очень важном деле.
— Вы, наверное, ошиблись номером, я не знаю Александра Соболева, — выдыхаю. — Извините, но я тороплюсь… — прижимаю торт плотнее онемевшей рукой.
— Не спешите класть трубку, сначала выслушайте меня, ваши дела подождут!
Я оторопеваю от наглости и готовлюсь хамить в ответ, как вдруг слышу:
— В юности мы с Алексом были очень близки, и я знаю точно, что вы имели большое влияние на него. Сейчас это важно.
При имени «Алекс» моя концентрация достигает максимально возможной, шум из гостиной и открывающаяся без конца дверь с шипящим мужем «Сколько можно ждать???!!!», перестают для меня существовать, слух обостряется до животного:
— Да, я слушаю.
— Дело в том, что Алекс болен. Ему нужна операция, но он категорически отказывается лечиться. Время уходит, и я не могу смотреть, как он убивает себя. Я пыталась его убедить, и не только я, но… Буду откровенна, Вы — моя последняя надежда.
— Я поняла вас… Чем он болен?
— У него острый лейкоз, это рак крови.
Торт выскальзывает из моих рук, мягко приземляясь на пол.
Перед глазами вспышками проносятся воспоминания десятков встреч, взглядов, событий. Они словно кадры запавшего в душу кино: первый шок от глубины его взгляда, первое касание губ, ладоней, мыслей.
Боль расставаний. Магия прожитых дней в Барселоне и Париже, растапливающая нежность ласк.
Я не ждала его, не звала, не искала. Он пришёл сам. Отыскал среди тысяч и позвал с собой.
Он был необычным, не похожим на других: все лучшее, что может быть в человеке, было собрано в нем одном и возведено в степень совершенства.
