Перемены, а главное, моя решимость их осуществить, вдохнули в моё полупустое тело жизнь. Я полностью выскользнула из оцепенения, сковывавшего все последние годы, научилась различать цвета и оттенки, слышать звуки, улавливать запахи. Я стала улыбаться людям и самой себе.
И я почти уже у цели на пути к свободе, как вдруг случается неожиданное. Нежданное. Не укладывающееся ни в моей, ни тем более в чьей-либо другой, более здоровой голове. Я не знаю, как это случилось. Как вообще подобное могло произойти, как и почему я это допустила. И не могу найти ни единого объяснения произошедшему.
Меня не было в квартире, всё ещё номинально числящейся моим домом, около двух недель. В тот день мне пришло в голову перевезти в мой новый дом хотя бы часть своих вещей, и я поехала, планируя закончить с переездом, пока Кай не вернулся.
Видеть место, в котором твоя жизнь многие годы текла рядом с другим человеком, пустым и безжизненным было настолько странно, что почти больно. Осматривая привычные для глаз стены и шкафы, привезённые из совместных путешествий сувениры, я испытала нечто, очень похожее на сожаления и желание остановиться, передумать и повернуть назад.
«Решимость, решимость и только решимость» — говорю себе. «Всегда важно вовремя поставить точку» — повторяю чужие слова.
Холодильник заполнен свежими овощами. Первая моя мысль — Кай дома. Он всегда следит за тем, чтобы в доме были свежие овощи, потому что это то, чем я питаюсь. Но мяса нет, что может означать… что угодно может означать. И только потом я понимаю, что продукты в холодильнике — для меня, ведь он не знает, что моя жизнь и эта квартира больше не имеют ничего общего. В отсутствие Кая овощи для меня покупает, очевидно, Банни — девушка-филиппинка, почти невидимо следившая за чистотой нашего дома все последние годы.
Кофейник наполнен холодным давным-давно сваренным кофе. Я смотрю на него, словно под гипнозом, и наблюдаю за тем, как ясно моё сознание проявляет некоторые забытые или же нефиксируемые в своё время моменты.
Вот уже шесть лет, как Кай варит мой кофе и готовит мой завтрак. Мой — потому что сам он ранним утром не ест, а только пьёт, и чаще всего просто воду. Его завтрак наступает позже — через час после физических нагрузок.
Этот момент стал нашей рутиной, незаметной частью повседневного быта, никогда по-настоящему не ценимой и даже не замечаемой. Просто когда-то, а точнее шесть лет назад, я забывала о том, что должна питаться. С тех же самых пор в моей сумке всегда лежала баночка с очищенным и разделённым на дольки апельсином. Вначале я таскала его на встречи с психотерапевтом, затем на работу, и каждый день ровно в двенадцать получала звонок от мужа: