Ещё до её звонка я почувствовал тяжесть. Какую-то ломоту неизбежности. Долго смотрел на изгиб шеи и волну тёмных волос, терзающие мой телефон её входящим звонком. Она звонила четырежды, и все четыре раза моя неготовность схлестнуться с грядущим концом отправляла её в голосовые сообщения.
Она не оставила ни одного. А я так и не поднял трубку.
Дождь. Дождь, дождь и ещё раз дождь. Небо оплакивает меня, зная, как и я, что это была ОНА — та самая женщина, которую жаждет каждый мужчина.
Я набрал сам:
— Привет.
— Привет, — её голос другой.
— Прости, я не слышал. Увидел пропущенные…
— Мы можем встретиться?
— Когда?
— Сейчас.
— Настолько срочно?
— Чем быстрее, тем лучше.
— Хорошо, я приеду. Куда?
— Давай к «Джованни» в даунтауне, если не возражаешь.
— Ладно.
Я возражаю, ещё как возражаю, причём против всего — скорости вращения Земли вокруг своей оси и вокруг Солнца, против дня и против ночи, против Луны и против Закона Всемирного тяготения. Я не согласен с положением планет в Солнечной системе, не приемлю ни одну из рождённых на Земле религий, объявляю войну всем существующим политическим режимам. И я открываю дверцу своей тачки, сажусь, вставляю ключи в зажигание, снимаю рычаг паркинга, выезжаю на одну из безразличных к океану во мне улиц, чтобы отправиться в место, где любимая девушка, давно ставшая женщиной, без единого сомнения, без малейшего сожаления уничтожит «нас».
Викки
Последние события превратили меня в сгусток решимости: извращению, в которое превратилась наша жизнь, нужно положить конец.
Кладу свои горемычные два листка перед его носом.
— Что это? — спрашивает.
— Моё решение, — отвечаю. — Оформленное адвокатом.
Кай не двигается какое-то время, потом со вздохом проводит руками по лицу:
— Окончательное?
— Окончательное.
Я хотела было добавить, что ему нужно радоваться шансу избавиться от проблемы, носящей моё имя и требующей столь серьёзных инвестиций времени и прочих ресурсов с его стороны, что его мать наверняка закатит по этому счастливому поводу вечеринку, что Герда, наконец, займёт своё законное место, что мир упорядочится, примет свой изначально задуманный вид…
— Ты счастлива? — спрашивает.
И я подвисаю… Счастлива ли я? Серьёзно? И этим интересуется ОН? Человек, фактически размазавший меня по асфальту не далее, как месяц назад?
Но в его зелёных глазах столько… тепла и… чего-то такого, очень похожего на боль, что я не знаю, злиться мне или врать? Кто знает, может быть, моя правда в тот день могла бы остановить нас:
— Вполне.