В её глазах слёзы. Огромные капли выкатываются из них и ползут по нежной ухоженной коже.
— А потом, ещё позднее, когда придёт ваш час, вы будете вглядываться в небо или просто белый потолок больницы, или где там придётся додумывать свои последние мысли, и станете себя спрашивать: стоит ли его искать сразу по вашему прибытию ТУДА, или он всё ещё здесь? Ведь вам ни разу за всю вашу долгую жизнь не пришло на ум, что он ждёт вас и уже очень давно… почти сорок — пятьдесят лет.
Она вытирает руками щёки, но поздно — наши мужчины подходят, договаривая остатки своей беседы. Её супруг как коршун кидается к ней, загребая в объятия, и говорит-говорит, и только теперь до меня доходит, почему не могла понять его раньше — между собой они общаются на незнакомом мне языке.
Когда она разворачивается, и её глаза находят мужа, я мгновенно понимаю, что тот, кто в её больном воображении вот уже пятьдесят лет ожидает воссоединения на том свете, стоит живой и невредимый прямо перед ней. Я вспоминаю его имя. Но говорить ничего не хочется.
Смотрю будто только сейчас прозревшими глазами на его тёмные, но уже изрядно седые волосы, стильные очки, разглядываю ансамбль из узких тёмно синих брюк и приятного горчичного кашемирового джемпера в тон тонкокожим европейским ботинкам. Герой только что услышанной душещипательной, но почти полностью выдуманной истории не просто красивый мужчина, а что называется «из ряда вон». Только такая рассеянная особа, как я, могла не заметить этого раньше. В памяти мгновенно всплывают неоднократно фонтанирующие восторги Адити по поводу его внешности и не только, и видит Бог, подруга не простит, если узнает, что я побывала на вечеринке, куда был приглашён недосягаемый объект её мечтаний, и не взяла с собой. И её нисколько не устроит тот факт, что сделано это было не со зла, а всё по той же всем и каждому известной причине — моей затягивающей рассеянности.
Адити права: чем жить в бесконечном тумане, как живу я в последние годы, теряя память то ли из-за лекарств, то ли по причине собственного нежелания что-либо помнить, уж лучше решиться на кардинальнее перемены в жизни. Смотрю на человека, с которым пережила столько боли, и думаю о разводе.
В тот вечер я совершенно не вняла сделанному Вселенной посланию, а ведь получила сообщение вполне чёткое и ясное: «Никогда не отворачивайся от того, кого любишь, люби, пока можешь, пока есть возможность». Однажды я вспомню и пойму и этот вечер, и синеглазую женщину, и ту причину, по которой Провидение послало мне её саму и её слезливые фантазии. Однако в своих самых лучших традициях я сделаю это слишком поздно.