— И аллантоис.
— Да, точно, аллантоис. Вместе с хорионом они образуют сложную сосудистую структуру и участвуют в образовании плаценты.
— Феноменальная память для человека, даже не записанного на мой курс.
Ансель поворачивает голову, и я получаю короткий осуждающий взгляд, но сбить его с намеченной линии не так просто:
— Как много ты знаешь о роли плаценты в культурах народов мира? — спрашивает.
— Знаю, что с анатомической точки зрения плацента — часть новорожденного, генетически повторяет его клетки, по структуре является человеческой плотью и используется для патолого-анатомических исследований. О культуре мне мало что известно, но думаю, что от этой части плода всегда было принято избавляться.
— Детское место — так ещё её называют.
Да, выбор слов определённо имеет значение.
— Древние видели в плаценте сакральность и относились к ней с должным уважением, что выражалось во множестве ритуалов. Чаще всего послед закапывали под деревом, которое называли именем ребёнка. Это дерево считалось центром и отправной точкой всей его последующей жизни.
Ансель снова поворачивает голову и пронзительно смотрит в глаза:
— Иногда её закапывали под домом, на берегу во время отлива, в месте, которое будет иметь влияние на жизнь человека, спускали по реке, даже ели.
— Ели… да, я слышала об этом мракобесии, основанном на лженаучных выводах.
— От Марокко до Моравии женщины ели свою плаценту с целью повысить плодовитость, в Китае в восьмом веке верили, что плацента матери, родившей девочку, способна превратить зрелую женщину в юную девушку.
Мороз по коже, иней по позвоночнику. Отсутствие слов, безумие в мыслях. Я вижу, как расширяются его глаза, как меняется выражение лица с уверенного на испуганное.
— Вик…
И сказать ему нечего. А меня душит ОНО — болезнь моих последних лет.
— Вик, ты в порядке? Хочешь выпить?
Алкоголь помогает — это мне известно давно, но пить я не хочу:
— Нет. Мне нужно… домой.
Ансель подходит ближе с целью получше вглядеться в моё лицо, но я отворачиваюсь, и тогда он просто обнимает:
— Останься, — предлагает. — Останься со мной…
Charlie Cunningham — Sink In
Я смотрю в его глаза, и мне страшно. Что-то плачет внутри, каждой своей частицей осознавая уже рождённое чувство, его искренность и неистребимость. Как много слов в этом взгляде, как мало беспечности. Как много боли родится из привязанности, как много горечи оставят раздавленные реальностью ожидания, как неизбежно восторг растает в разочаровании. Любовь не справедлива, и не расчётлива Ансель, она слепа, наивна и часто глупа.
Он подносит руку к моим губам и долго не решается прикоснуться. Раздумывает, взвешивает, борется с искушением.