Кай долго смотрел на полотно, не отрывая взгляд и вынуждая меня искать в ней особенный спрятанный смысл. Глядя на рваные клочки человеческой плоти, я поняла, что Кай видит её не в первый раз: он намеренно привёл меня в галерею с целью показать именно это изображение. Чтобы сказать мне что?
Всю эту тему с «кошерным» подначиванием придумала даже не я — друзья. Генетически мой супруг англичанин, если подходить к вопросу с чисто калькуляционной точки зрения, но вот с позиции наследственной (причём исключительно в рамках ментально-нравственных) ситуация обстоит несколько иначе: давным-давно один из прадедов моего супруга имел неосторожность жениться на девушке еврейского происхождения, и с той поры, даже невзирая на многократную разбавленность семейной крови самыми разнообразными новейшими вливаниями, по материнской линии он — еврей. И, несмотря на то, что технически доля еврейских генов в его родословной составляет не более 10 %, мама воспитывала сына в лучших традициях своего народа.
Как то раз я задалась вопросом, как такой скрытный и трепетно относящийся к интимности Кай выдал настолько провокационную информацию своим друзьям?
— Напился! — ответили мне. Кажется, это был даже Лейф.
Никогда прежде я не видела мужа серьёзно пьяным: с момента нашей встречи он ни разу не напивался и даже с мальчишников являлся вполне трезвым. Друзья довольно быстро вычислили в нём перемену и превратили её ещё в один повод для дружеских подколов. Именно дружеских, потому что на открытый стёб никто никогда не решался — Кай для этого был слишком внушительной и уважаемой фигурой.
В тот вечер я была дома, хотя в последнее время подобное стало происходить всё реже и реже: в эту эпоху своей жизни я провожу свои вечера либо с Анселем, либо с Адити, но никак не в квартире, где кроме меня временами обитает ещё и муж.
Я слышу голоса ещё до того, как открывается входная дверь, и замираю, прислушиваясь к ним и к тянущему в груди мрачному предчувствию. Первым в квартиру вваливается Лейф, но он совершенно трезв, за ним — Кай, едва держащийся на ногах. Лейф придерживает его под спину и локоть, стараясь придать осанке моего мужа некое подобие достоинства, но на лице его читается озадаченность.
— Я забрал его из бара… — только и успевает произнести Лейф, но завершить мысль ему не даёт Кай, глядящий на меня горящими, воспалёнными глазами.
— Виккииии…
Этот голос когда-то потряс меня своей силой и глубиной, а сейчас от его тембра и энергетической мощи невидимые волоски на моей спине, единственные уцелевшие после тотальной депиляции, встают дыбом.