Почему я ощущаю его тепло? Он близко, но не настолько, чтобы жар его мужского тела горячил мои щёки. Я хмурюсь и делаю шаг назад. Жду, пока Кэрол, а за ней и Лео, пройдут достаточно, чтобы мне не нужно было дышать ему в спину. А главное, смотреть на неё, его шею, затылок и… Господи, прости меня грешную, задницу тоже, да.
И как только между нами образуется метра два пространства, он не оборачивается, нет, только немного поворачивает голову в сторону, чтобы боковым зрением определить, есть кто-нибудь позади него или нет.
И я задаю себе вопрос: почему я делаю то, что делаю? Что со мной не так? Откуда вдруг это ребячество? Чего я боюсь? От чего так рьяно пытаюсь защититься, что в ход уже пошёл полнейший инфантилизм?
Магдалена прощается с Кэрол натянутой улыбкой, для Лео же на её лице целое полярное сияние и карточка в руках:
— Позвони мне, — робко просит она, сладко взмахнув ресницами.
Он кивает в ответ:
— Ещё раз спасибо за бутерброд.
Всё то время, пока мы шагаем по звёздному покрытию рукава, я не могу оторвать глаз от его руки, сжимающей номер её телефона.
Господи, говорю себе, это совершенно посторонние мне люди, случайные попутчики, какое мне дело до возможного продолжения их общения? Но моё воображение очень живое. За время созерцания карточки, зажатой в руке Лео, от начала телетрапа и до его конца, оно успело отснять целый эротический фильм. И в процессе просмотра этого кино меня терзает ничем не обоснованное и с трудом объяснимое чувство, пакостно ползающее где-то под рёбрами.
Снова досмотр, снова вынь телефон из сумки, сигареты и зажигалку из кармана. Пять евро, завалявшиеся в другом кармане, предательски звенят при прохождении рамки. Я сдаю их и всё равно звеню. Мне велят разуться, но и это не помогает. Длинная тощая девица с лицом нациста указывает мне чёрной резиновой палкой на кабинку индивидуального досмотра и довольно грубо бросает что-то на немецком.
— Я не понимаю, — говорю. Хотя отлично всё поняла.
И с ещё большим раздражением девица разъясняет по-английски:
— Туда!
Мне очень хочется ей что-нибудь сказать, но я вижу прищуренные глаза Лео, натягивающего ремень на свои джинсы, и в прямом смысле зажимаю язык зубами.
Девка облапывает меня с особой тщательностью, не обходя вниманием даже интимные места, и если бы не церберская рожа, я бы точно заподозрила её в лесбийской ориентации. Страстно хочется прокомментировать её унижающие мои честь и достоинство действия, но разве же можно этому мужику быть таким медлительным? Я уже сняла и снова надела юбку, дала ощупать лифчик, а он всё ещё засовывает свои ноги в ботинки! Не могу при нём.