Я публикую его снимок в своей ленте. Ничего не обрезаю, чтобы его адрес был виден. И только теперь, когда он красуется в моей ленте, я замечаю комментарий, засчитанный системой, как самый важный @Karla: Лео? — этому адресу он отвечает (или отвечал) чаще остальных. Хмурюсь.
@WTF_LEO: Зачем ты это сделала???!!!
@HARLEA: Чтобы ты кое-что понял, парень.
@HARLEA: Что у каждого события есть последствия. У каждого слова смысл. У каждого обещания есть тот, кто ждёт его выполнения. А у надежды — уже когда-то простреленное сердце. Хорошо подумай, Лео, действительно ли ты хочешь меня найти.
Он молчит.
Он молчит.
Он молчит.
Молчание.
Даже если он затолкал меня в чёрный список, я же об этом не узнаю? Или узнаю? Его лента мне всё ещё видна. Все его публикации для меня доступны. Мои сообщения ему отправляются, и никаких уведомлений о недоставке не приходит.
Он слышит меня. И молчит.
Странные хлюпающие звуки заставляют оторвать глаза от телефона — «орущий» арабский мальчик. Точнее, «оравший» — сейчас его рупор занят колой. Щёки наполнены газировкой, которую он не глотает, поскольку, очевидно, больше уже не может, подтёки на щеках и рубашке, в руках почти полная бутылка — видимо, не первая. Он останавливается напротив меня и смотрит в глаза. Я ему явно не нравлюсь. Чувствует, что это взаимно.
Мальчишка некоторое время мнётся, затем начинает понемногу выпускать колу изо рта. Она или же его слюна, или же и то и другое вместе взятое, пузырятся и стекают на пол. Присматриваюсь и вижу такие лужи не только напротив себя, а по всему ряду. Этот говнюк давно уже тут гадит. Парню на вид года четыре, но судя по тяжести идиотизма в поведении, не более двух: в руках его бутылка с колой, а в глазах скука.
Оборачиваюсь — мамаша кудахчет с остальными курицами, рада стараться, что дитё при деле, и плевать, чем именно развлекается.
— Мальчик! Перестань это делать! — беру на себя роль воспитателя.
Ноль эмоций.
— Слышишь, пацан? Я тебе говорю! Перестать это делать!
Некоторое время он смотрит на меня в упор своими чёрными пуговицами, обрамлёнными длиннющими ресницами, не моргая. Будто гипнотизирует. Затем припадает к бутылке и набирает полный рот.
Пока я изо всех сил стараюсь держать себя в руках, ребёнок подходит к стеклу прямо напротив меня и с характерным звуком опорожняет на него свой рот. Теперь кола с пузырями стекает по стеклу в самый низ на бортик, за него, под него, расползается в лужу.
Моё терпение лопается.
— Ну, ты нарвался, маленький говнюк!
Хватаю его за руку и тащу к мамаше: