Мальчишка не решается, стоит истуканом, но Лео словно и к этому готов:
— Давай мне, я помогу, — аккуратно тянет за бечевку, разматывает слои бумаги и вынимает деревяшку.
— Это тотем. Он олицетворяет силу. Знаешь почему?
— Почему? — отзывается ребёнок.
— Потому что это лев. Похож?
Лео располагает тотем так, чтобы мальчик увидел льва. Я, откровенно говоря, не вижу. Но Гаданфар со значением кивает, вижу, мол.
— Так вот, я отдаю его тебе, чтобы ты никогда не забывал о своей силе, Лев. И знаешь ещё что?
— Что? — пацан, похоже, уже позабыл о своих горестях.
— Мне он помог победить моего дракона. Хочешь, покажу?
— Да! — глаза Гаданфара загораются ещё больше.
Лео расстёгивает рукав своей рубашки и закатывает его выше локтя, демонстрируя шрамы, от которых у меня всё опускается внутри — в линиях на его руке зашита бездна боли.
— Эти следы на мне оставил мой дракон. Но я его победил. Побеждай и ты своих! Всегда.
В глазах его матери слёзы, и она вдруг зачем-то нам сообщает:
— У него нет отца. Спасибо! — забирает ребёнка и быстро отворачивается, прячет себя.
Лео садится на место, закатывая и второй рукав до локтя, и на этот раз даже не просится к проходу — шрамы у него только на одной руке.
— А ты знала, например, что древние были в курсе про любовь с первого взгляда и даже дали ей объяснение?
— Нет. Какое?
— Ну, они заметили, что при первом взгляде друг на друга люди чувствуют либо мгновенную симпатию, либо антипатию. Они объяснили это принадлежностью к тотему — одному роду душ. Так что, родственные души узнают друг друга по взгляду.
Глава пятнадцатая. Клуб десятитысячников
Harlea — Beautiful Mess
Скандал. И я в нём не участвую. Наблюдаю! Серьёзно, я думала, весь этот день будет «моим», но нет, есть и другие герои.
Мои колени давно уже на сиденье, ибо эпицентр событий находится в туалете, который за нами. Лео только раз взглянул и снова утонул в планшете, но даже для такого сноба, как он, происходящее выходит за рамки — он ржёт. Не громко, но всё-таки ржёт.
А событие в туалете феерическое — там трахаются. Кто, пока не известно, но судя по стонам соитие происходит традиционно гетеросексуальное.
— Сейчас же прекратите это и освободите туалетную комнату! — долбит кулаком в несчастную дверь Клэр, и в этот момент я искренне и всей душой ей сочувствую. Она машинально обводит пассажиров взглядом и, коротко встретившись с моим, прикрывает глаза в немом «спасибо», потому что я, похоже, единственный человек, который не то что не давится от смеха, а даже не улыбается.
Моник — другая стюардесса, та самая рыжая девушка, которая проводила инспекцию писанины Лео, настроена более агрессивно: