Но в эту минуту потеря Стеф вдруг стала ощущаться особенно остро. Горло Милы сжало спазмом, и она повернулась под струей воды, наклоняя голову вперед. Поток заливал волосы, бросая их на глаза, но ей было все равно. К брызгам примешивались тихие слезы.
И тут перед ее затуманенным взором рядом с душем предстали ноги Себа. Она подняла взгляд и откинула пряди со лба.
— Ты в порядке? — спросил Себ.
Судя по его наготе, он собирался присоединиться к ней. В последний раз Мила видела Себа абсолютно голым — в свете дня — больше двадцати лет назад. Среди вращающегося оросителя и визжащего хохота.
Теперь он выглядел совсем иначе. У Себа была гора мускулов человека, занимающегося физической работой, а еще широкие плечи, мощные ноги, накачанные рельефные грудные мышцы и пресс.
Себ был великолепен, факт. Силен. Он загорел по линиям футболки и рабочих шорт, но это нисколько не портило его совершенства.
— Мила?
Она покачала головой.
— Тебе плохо? — всполошился Себ.
— Нет, — твердо ответила она. — Все в порядке. Давай я просто выйду. Душ — в твоем распоряжении.
Он моргнул, явно растерявшись.
Мила посторонилась, оставив воду течь, чтобы Себ мог сразу встать под теплую струю. Мила старательно держалась на расстоянии, осознавая, что одно прикосновение к нему погубит всю ее решимость.
Чувствуя на себе его неотрывный взгляд, Мила схватила мягкое полотенце и вытерлась. Она вдруг ясно осознала, что стоит перед Себом обнаженной. А вдруг он тоже размышлял, как изменилось ее тело? Или вспоминал другую девочку, которая с воплями бегала под струями оросителя много лет назад?
И тут на Милу навалилось все разом.
Ее горе. Стеф. Эта ночь. Себ.
Медлить дальше не стоило. Она должна была уйти. И больше здесь не появляться.
На кухне Мила набросала записку на обороте меню с доставляемыми на дом блюдами. Себ и не заметил ее уход. Или гораздо лучше знал, как полагается вести себя на следующее утро.
Да и какая разница? Ведь Мила выразилась предельно ясно: «Я просто хочу сегодняшнюю ночь».
И эта ночь закончилась.
Каждую неделю Себ ужинал в компании родителей.
Обычно в каком-нибудь хорошем ресторане — его мама была гурманом и получала колоссальное удовольствие, разделяя любимую еду со своим «любимым ребенком». Он был еще и ее единственным ребенком, что только усиливало сентиментальные чувства. За те месяцы, что прошли с его возвращения в Перт, Себ ни разу не поужинал в доме родителей. Если честно, он их почти не навещал. Намеренно. И это не ускользнуло от их внимания.
Они ничего не говорили, проявляя понимание, но мама время от времени приглашала его в гости. Никогда не давила, никогда не расспрашивала о причинах его отказов, но все-таки продолжала звать.