«Потому что я люблю тебя», — подумала Мила. Но она не была готова произнести это вслух. Еще нет.
— Жизнь — это выбор, который мы делаем. Я наконец-то понял это. И сделал свой выбор. Я обещаю тебе: я никогда больше не буду эгоистичным, отстраненным трудоголиком.
Уголки губ Милы вздернулись вверх, хотя в воздухе еще бурлили какие-то неясные эмоции.
— Но я — не единственный, кто делает выбор в отношениях. У тебя тоже есть выбор. И возможно, именно этого выбора я и боялся больше всего. Что, если ты захочешь сделать мне больно? Уйдешь от меня? Перестанешь любить меня?
Голос Себа звучал сильно, но то и дело срывался. Сердце яростно колотилось у Милы в груди…
— Но знаешь что? Я не могу управлять твоим выбором. Я не могу контролировать ничего, кроме собственного выбора. И, как бы страшно мне ни было, я решил придерживаться его. Быть — впервые за долгое время — по-настоящему смелым. — Себ скользнул взглядом по ее лицу. — Поэтому, Мила, я выбрал тебя. Я выбрал любовь к тебе. Я люблю тебя, Мила Молинье, и это не изменится — что бы ты ни решила. Я пришел сюда сегодня вечером, потому что понял: ты имеешь право это услышать — а еще потому, что мне требовалось сказать это. — Последовала долгая пауза. — Я пришел сюда, не питая иллюзий. Я уйду, без сожалений и плохих чувств — обещаю, если ты не хочешь меня. Если ты не любишь меня. Если ты выбираешь не…
— О боже, Себ, заткнись! — одернула Мила со смехом — и любовью. — Разумеется, я выбираю тебя!
Быстро, сгорая от нетерпения, Мила отперла защитную сетку. И тут же оказалась в объятиях Себа, его губы заскользили по ее шее, подбородку, рту…
Ее пальцы нырнули в его волосы.
— Я люблю тебя, — тихо произнесла Мила у его губ.
— Я тоже люблю тебя, Мила, — сказал Себ у ее уха, и его горячее дыхание обдало ее кожу. — Я любил тебя с четырнадцати лет — миллионом разных способов. Но нынешний способ — мой самый любимый.
— Уже неплохо, — поддразнила Мила и завизжала, когда он вскинул ее в своих объятиях.
— Та ваза может подождать? — Себ кивнул в сторону забытого гончарного круга.
— С этим мы как-нибудь разберемся, — снова засмеялась Мила.
— Конечно, разберемся, — бросил Себ и практически взлетел по ступеням, демонстрируя плоды многих месяцев упорных тренировок.
На вершине лестницы он помедлил. Квартира Милы утопала во тьме, освещаемая лишь светом уличных фонарей и слабым сиянием луны. Но даже теперь, в почти полной темноте, их взгляды встретились и слились.
Мила догадалась, чего ждал Себ. И, улыбнувшись, тихо произнесла:
— Отнеси меня в постель.
— И носить каждую ночь? — спросил Себ. Мила кивнула: