— Шосс, — ответил Клерик императора.
— Но ведь это не человеческое имя, это название какой-нибудь дыры! — опустился на стул несчастный комиссар, начинавший терять голову.
— Однако, это мое имя, — спокойно сказал Шосс.
— Но вы сказали, что вас зовут Лау Дартин, — предчувствуя провал пробормотал секретарь, сверив файлы допроса проведённого ранее.
— Я это говорил?
— Да вы.
— Секундочку! Меня спросили: «Вы господин Дартин?», на что я ответил: «Вы так считаете?» Полицейские закричали, что они в этом уверены. Я не стал спорить с ними. Кроме того, ведь я мог и ошибиться.
— Уважаемый, вы оскорбляете достоинство суда.
— Ни в какой мере, — спокойно парировал Шосс.
— Вы господин Дартин!
— Вы снова это утверждаете, сами, заметьте.
— Но, господин комиссар, уверяю вас, тут не может быть никакого сомнения! Господин Дартин мой жилец, и, следовательно, хоть он и задолжал мне за квартиру или именно поэтому, я-то должен его знать. Господин Дартин молодой человек лет девятнадцати — двадцати, не более, а этому господину по меньшей мере тридцать. Господин Дартин состоит в роте господина Лау Эссара, а этот господин Клерик Лау Вельера. Поглядите на его обмундирование, господин комиссар!
— Хм… Правильно! — пробормотал комиссар. — Это, правильно!
В эту минуту снова открылась дверь, и посыльный, которого ввел один из надзирателей Бастиона, подал комиссару карту памяти с посланием.
— Ах, негодная! — воскликнул комиссар.
— Как? Что вы сказали? О ком вы говорите? Не о моей жене, надеюсь?
— Именно о ней. Хороши дела, ничего не скажешь!
— Что же это такое? — пролепетал домовладелец в полном отчаянии. — Будьте добры объяснить, каким образом моё дело может ухудшиться от того, что делает моя жена в то время, как я сижу в тюрьме?
— Потому что всё совершаемое ей, это только продолжение задуманного вами плана! Чудовищного плана!
— Да нет, вы глубоко заблуждаетесь, я и понятия не имею о том, что намеревалась совершить моя супруга, что я не имею ни малейшего отношения к тому, что она сделала, и, если она наделала глупостей, я отрекаюсь от неё, отказываюсь, проклинаю её!
— Вот что, господин комиссар, — вдруг взял слово Шосс. — Если я вам больше не нужен, прикажите отвести меня куда-нибудь. Он порядочно надоел мне, — со скукой посмотрел на домовладельца.
— Отведите арестованных в их камеры, — заорал комиссар, одним и тем же движением указывая на Шосса и Бона, — и пусть охраняют как можно строже.
— Если вы имеете претензии к господину Дартину, — с обычным своим спокойствием парировал Шосс, — я не совсем понимаю, в какой мере могу заменить его.