— Господа, — вмешался с возражением Шосс, — я считаю, что не следует в такое дело посвящать слуг. Тайну может случайно выдать дворянин, но лакей почти всегда продаст её.
— План Басс мне представляется неудачным, — подтвердил Дартин. — Прежде всего я и сам не знаю, какие указания должен дать вам. Я везу карту памяти с монограммой. Вот и всё. Я не могу снять три копии, и даже одну, поэтому, как мне кажется, нам следует передвигаться вместе.
Послание лежит вот здесь, в этом кармане. — он указал, в каком кармане лежит карта. — Если я буду убит, один из вас возьмет её, и вы будете продолжать путь. Если его убьют, настанет очередь третьего, и так далее. Лишь бы доехал один. Этого будет достаточно.
— Браво, Дартин! Я такого же мнения, как ты, — похлопал друга по плечу Шосс. — К тому же надо быть последовательным. Я еду на воды, вы меня сопровождаете. Но ведь я свободен в выборе и могу направиться лечиться хоть в Але. Нас вознамерятся задержать и я предъявляю письмо полковника, а вы ваши свидетельства. На нас нападают. Мы защищаемся. Нас судят, а мы со всем упорством всё отрицаем. С четырьмя людьми, путешествующими в одиночку, ничего не стоит справиться, тогда как четверо вместе, это уже отряд. Мы вооружим наших слуг. Если против нас вышлют армию, то мы примем бой, и тот, кто уцелеет, как сказал Дартин, отвезет послание.
— Прекрасно, — добавила Росс. — Ты говоришь редко, друг, но зато когда заговоришь, то в тему. Я принимаю план.
— Я также, — кивнула Басс, — если Дартин с ним согласен. Дартин, которому поручено всё, естественно, начальник нашей экспедиции. Пусть он решает, а мы выполним его приказания.
— Так вот, — перенял слово юноша. — Я так решил! Мы принимаем план Шосса и отбываем через полчаса.
— Принято! — хором проговорили все три Клерика.
Затем каждый из них, протянув руку к кофру, взял себе семьдесят пять сотых кредита и принялся за приготовления, чтобы через полчаса быть готовым к отъезду.
* * *
В два часа ночи наши четыре искателя приключений выехали из Гранжа через. Пока вокруг царил мрак, они ехали молча. Темнота против их воли действовала на них, всюду мерещились засады.
При первых лучах светила языки у них развязались, а вместе с лучами вернулась и обычная веселость. Словно накануне сражения, сердца бились сильнее, глава улыбались. Как-то чувствовалось, что жизнь, с которой, быть может, придется расстаться, в сущности, совсем не плохая штука.
Вид колонны, впрочем, был весьма внушительный. Черные лайтфлаи Клериков двигались вместе и синхронно, все это уже само по себе могло бы раскрыть самое строгое инкогнито.