Из гостиной доносился гомон голосов. Мысль о встрече со всеми этими недружелюбными, в общем-то, людьми меня пугала: я тоже уже не ребенок. Чтобы дождаться колокола к ужину, я свернула в библиотеку. И сразу вспомнила все эти книги, портреты, большой альбом в обложке из тисненой кожи, украшенной фестонами и астрагалами, как потолочный кессон. Я расстегнула металлическую пряжку, и взгляд мой упал на фотографию мадам Ривьер де Бонней: в пятьдесят лет, с черными, гладко зачесанными волосами и властным взглядом, она была совсем не похожа на тихую бабушку, какой стала теперь, — она заставила дочь выйти замуж за нелюбимого человека. Я перевернула несколько страниц и принялась рассматривать портрет мадам Галлар в девичестве: шея была скрыта высоким воротником, пышные волосы темнели над чистым, юным лицом, я узнала рот Андре, строгий и благородный, который не улыбался, в глазах было что-то милое. Чуть дальше я увидела ее снова: она сидела рядом с молодым бородатым мужчиной и улыбалась противному младенцу; «что-то» в ее глазах исчезло. Я закрыла альбом, подошла к застекленной двери, приоткрыла ее: в зарослях лунника играл ветерок, шелестя хрупкими лепестками-тамбуринами, поскрипывали качели. Ей тогда было столько же лет, сколько сейчас нам, думала я. Она под теми же звездами слушала шепот ночи и клялась себе: «Нет, ни за что за него не выйду!» Почему? Он не урод, не дурак, у него было прекрасное будущее и куча добродетелей. Или она любила другого? Лелеяла несбыточные мечты? Сегодня она казалась созданной точь-в-точь для той жизни, которую прожила.
Зазвонил колокол, и я вошла в столовую. Я пожала множество рук, но никто не задержался спросить, как у меня дела, и обо мне быстро забыли. Весь ужин кузены Анри и Шарль громогласно защищали «Аксьон франсез» от римского папы[26], которого защищал месье Галлар. Андре выглядела неспокойной. Что касается мадам Галлар, то она явно думала о другом; напрасно я пыталась в этом поблекшем лице отыскать лицо девушки из альбома. Но ведь есть же у нее какие-то воспоминания, размышляла я. Какие? И как она с ними обходится?
После ужина мужчины сели играть в бридж, а женщины взялись за рукоделье. В тот год была мода на бумажные шляпы: следовало нарезать плотную бумагу узкими полосками, смочить их водой, чтобы размягчить, потом туго переплести и покрыть чем-то вроде лака. Девицы Сантене, сестры жениха, не сводили восхищенных глаз с Андре, которая мастерила нечто зеленое.
— Это будет клош? — спросила я.
— Нет, большая капелина[27]. — Она подмигнула мне.