— Вот что, Митя. Ты мне прямо скажи: куда душа твоя тянется… Так? Твердо? Тогда ответь мне, дорогой, есть ли тут промеж ваших казаков еще какие… ну, которых сплотить можно?
Урюпин честно признался, что не знает.
— А сам ты действовать согласный? — напирал Захар.
— Согласный. Иначе б не открылся.
— Тут ведь, браток, такая история с геограхвией получается. Красные не сегодня-завтра ворвутся сюда, это несомненно. Полковник Красильников понимает эту петрушку не хуже нашего. Выхода из плавней вроде бы и нет. Но ведь, сукины дети, еще наделают делов напоследок. Перво-наперво пленных коммунистов хлопнут и пацана, что с ними… Надо упредить! Надо нам зараз, секунды не теряючи, рвануть на юг, на зустричь с нашими. Отвечай прямо, присоединяешься или остаешься тут, ждать, когда другие с тебя ярмо снимут?
— Дурацкие вопросики задаешь, брат.
— Значит, согласный? — не торопясь уже, завершил разговор солдат. — Дело ведь такое. Назад поворота не будет. Такую путь единожды в жизни выбирают. Учти.
— Ладно тебе, не маленький. Все-то я понимаю! — белозубо улыбнулся Митька Урюпин.
И вместо дальнейших объяснений крепко сжал руку Захару Манько.
Кавалерийская бригада красных ворвалась в плавни как огненный вихрь. Лихое гиканье, высверк шашек, пулеметная дробь.
Вряд ли для полковника Красильникова и его штаба налет красных был совершенной неожиданностью.
Но последние дни офицеры пьянствовали беспробудно, бездействовали. На предложение полковника Айвазяна сменить позиции двух последних артбатарей Красильников лишь вяло махнул рукой: к чему?..
Айвазян не упорствовал.
И вот — расплата.
Одна из батарей была взята за каких-нибудь десять минут лихим налетом полуэскадрона, совершавшим обходной маневр.
Правда, другая батарея, расположенная вдоль берега, помешала красным с ходу форсировать Кубань. Кое-кого из офицеров это обрадовало, но полковник Айвазян досадливо закусил губу. Он лишь минуту назад хотел отдать команду о перемещении этих орудий для того, чтобы прикрыть отступление пеших и конных именно в сторону реки. Переправиться на другой берег — единственное, по его мнению, спасение.
Но вот, оказывается, и там красные. Кольцо сплошное.
Все это происходило ранним утром, роса еще не высохла на траве и ветках деревьев. Веселые солнечные спицы пронизывали зелень, безмятежно, как всегда, золотили поверхность реки.
Айвазян, всю ночь просидевший за бутылкой с Шипиловым и другими офицерами, был сейчас абсолютно трезв. Столько выпито, а куда подевался хмель!.. Но в то же время мозг его работал вяло, и он сам понимал это, а поделать ничего не мог. Ноги полковника словно приросли к земле.