— Стеценко, хрыч собачий, чуть унос не погубил. Через мосток на водопой вздумал гнать. Там усе и свалилися.
Вот и весь разговор, случайный, мимолетный. Кто-кто, а Мартынов знал, что уносом называется передняя пара в орудийной упряжке. Отсюда вывод: сколько, гадать не станем, несколько батарей или одна пушчонка, но — есть. И это огорчило его больше, чем неясность и заботы о собственной судьбе. Артиллерия — значит, не так легко будет выковыривать эту шваль отсюда.
Наконец из избы вышел офицер и подал рукой знак.
Мартынова толкнули к дверям.
Допрашивал его стройный, молодой еще полковник, кавказец, видимо, армянин. Он несколько раз перечитал удостоверение учителя (своевременно заготовленное в разведотделе товарищем Пучковым), повертел отнятый при обыске ножик. Нож как нож, даже не охотничий. Скорее, перочинный.
Маслянисто блеснув темными глазами, полковник вежливо проговорил:
— Таким инструментом можно и человека убить. Как вы считаете, а?
Говорил он чисто, выделяя каждое слово, подчеркивая все буквы. Лишь в первых двух словах «та-аким инструментом» чуть-чуть проскользнул нерусский акцент.
Мартынов пожал плечами и сухо сказал:
— Убить?.. Не знаю, не пробовал.
Полковник вышел из-за стола, прошелся по комнате. Был он невысоким, стройным, с туго перетянутой ремнем талией. Мягкие сапоги козловой кожи делали каждый его шаг вкрадчивым, почти воздушным.
— Значит, вы полагаете, у нас нет оснований обвинить вас в ношении ха-алодного оружия? — спросил он за спиной Мартынова. Голос, как и прежде, вежливый, без нажима.
Если бы мог он видеть сейчас глаза Терентия Петровича! В них мгновенно столкнулись трезвость и желание рискнуть, и это все вылилось в готовое решение. Когда полковник снова оказался перед его лицом, Мартынов лишь развел руками:
— Помилуйте, какое же это оружие?.. Оружие вот! — и, быстро нагнувшись, Мартынов вытащил из голенища наган с набитым патронами барабаном и… спокойно положил его на стол, перед носом допрашивающего.
Сразу же два молодых офицера, прапорщика — они до этого безмолвно стояли в углу — подбежали к столу, пытаясь то ли защитить свое высокое начальство, то ли скрутить руки этому неизвестному. Оба в черкесках и бешметах, стоящие по бокам, они выглядели несерьезно, почти комически. Но Мартынов не улыбнулся, даже про себя. Все в нем натянулось. Поверят? Не поверят?..
Полковник был, видимо, человеком неробким и сдержанным, несмотря на свой южный темперамент. Он только насмешливо спросил:
— Кто же так ха-арошо обыскивал нашего гостя?
Сразу же один из прапорщиков кинулся к выходу и привел виновника — им оказался рябой казак, тот самый, что наступал на пятки Мартынову.