— Как что? Дайте указание, чтобы не задерживали. Пойду своей дорогой на Туапсе.
Полковник тер рукой безволосое желтое лицо, словно ощупывал щетину, наконец сказал:
— Не могу! Па-анимаешь, не могу, останешься с нами. — Он в общем-то хотел сказать, что, так и быть, рискнет поверить Мартынову, но когда разжал губы, они вытолкнули слова несколько иные: — Дадим вам работу делопроизводителя, со временем наденем погоны, соответствующие вашему званию. Но… прежде всего, проверим. Проверим каждое ваше слово.
Мартынов молчал. Проверка его не страшила: вряд ли, сидя здесь в плавнях, можно с дотошностью установить, учительствовал ли он в Пирятине и Фастове. Документы были надежные, на его же имя, что, впрочем несло в себе некоторую долю риска. Ну, а сейчас в самый раз скрыть свою радость, продемонстрировать недовольство:
— Значит, вы решили действовать против моей воли?
— Что же мне остается? — развел руками офицер и резко возвысил голос. — Я ведь могу поставить вопрос и так: идете в город, где находятся красные! Ну!.. А в нейтралитет я не верю, учтите.
«Здесь ты, скотина, прав», — добродушно подумал Мартынов.
На этом закончилась его первая встреча с полковником Айвазяном. Оставалось лишь притворно вздохнуть:
— Воля ваша…
Ежедневно полусотни, обозы уходили в двух направлениях. Одни — подальше в горы. Другие — на северо-запад, стараясь, видимо, с боями прорваться к Керченскому проливу, а оттуда — в Крым.
Дело почти невозможное. К проливу могут выйти лишь единицы, да и тем потребуются затем лодки, паромы.
Настроение у «нижних чинов» хуже некуда. Ничего хорошего в горах их не ждет. А в Крыму, у Врангеля?.. Разговоры среди офицерства — неприкрыто тревожные: «Из осажденного Крыма один путь — морем. Да и то, если не бросят. А дальше? Интернированным, что ни говори, быть не сладко».
Простые казаки не понимали этого слова «интернирование», но все хорошо представляли себе, что такое чужбина.
Командование ввело порядок: кто-нибудь из офицеров провожает уходящих до первой ночевки; потом возвращается и докладывает. Так спокойнее спалось полковникам Красильникову и Айвазяну…
Одну из вооруженных групп, которую повел за собой есаул, Мартынову в паре с подпоручиком Голышевым довелось провожать в горы.
Терентий Петрович с удовольствием покачивался в седле, полной грудью вдыхал теплый воздух и глядел по сторонам. Горы!.. Леса на холмах еще не густые, с залысинами там и тут — как новобранцы, у которых не отросли до времени чубы. Они были бестревожными; лишь когда налетал порывистый ветер, деревья бренчали зелеными кольчугами и вновь замирали.