Откуда было Айвазяну знать о его настроении и мыслях, уже совсем иных?
Из последней вылазки сотник Шипилов вернулся злой-презлой. Если позапрошлой ночью его людям удалось добыть кое-какие драгоценности, в том числе и церковную утварь, то на этот раз — ничегошеньки. Тем печальней, понимали все, сложится судьба людей, пригнанных им на рассвете. Кто были эти, связанные по рукам, небритые мужики? Сотник, стеганув одного-другого плетью, безапелляционно заявил:
— Пригнал коммунистов! — и недобро усмехнулся.
За две недели, проведенные здесь, Терентий Петрович несколько раз слыхал, как за бугром, у Кубани, гремели нестройные залпы. Нетрудно было догадаться, что они означают — именно в том направлении гнали под конвоем пленных. И на этот раз под вечер у Кубани грохнул залп, и Мартынов снова кусал губы и шептал: «Погодите, гады! Ответ придется держать сполна!» В эту минуту он вспомнил, как командир дежурного взвода просил коменданта заменить двух солдат, внезапно заболевших.
Тогда Мартынов не обратил на это внимание, а сейчас почему-то вспомнил, словно бы далекий залп обострил его память и заставил ее глубже заглянуть во все. «Возможно, — подумал Терентий Петрович, — кто-то из казаков или солдат не захотел участвовать в расстреле? Не худо бы проверить».
С невысокой горки он спустился к близлежащему ерику, где стояла старая брезентовая палатка — санчасть, или околоток, как чаще называли служивые.
Солнце, затянутое белесой пеленой облаков, почти не пробивалось сквозь деревья. Место сырое. В воздухе занудливо позванивает мошкара, тянется к человеческим ушам, как к лакомству. Ударял в нос запах несвежего белья и прогнивших бинтов.
Мартынов приблизился к палатке и спросил у пожилого сутулого санитара:
— Кто сегодня поступил сюда из дежурного взвода?
Санитар лениво поднялся с бревнышка и ответил:
— Так что, господин подпоручик, один старикан… вона в кустиках… блюёть. Рыбки объевшись, знач-ца.
Мартынов взглянул туда. Из кустов выходил трясущийся казак и вытирал подкладкой фуражки потный лоб.
— А другой где?
— Другой в палате. Мабуть, приступ малярии у его.
— Сам ставил диагноз? — усмехнулся Мартынов.
— Никак нет, хфершал ставил.
Больной не обратил внимания на вошедшего офицера, лишь приоткрыл веки и глянул карими щелками сквозь редкие ресницы. Мартынов приблизился к нему, присел на корточки и спросил:
— Что, сильный жар?
Человек облизал губы и неопределенно пожал плечами. На его шее ярче обозначился страшный рваный шрам от пули. Терентию Петровичу вдруг показалось, что он знает этого человека, где-то уже видел его. От волнения он поднялся и пошел к выходу. Да, да он уже однажды видел его. У красных. Совершенно точно. Можно попытаться припомнить фамилию. Танькин?.. Нет, не то. Манькин?.. Манько! Захар Манько! Пулеметчик из бригады Апанасенко!