— Кто это изображает здесь цензора? Окружной начальник Россыпал тут командовать не будет. Мы не потерпим никакой конфискации.
— Товарищи, — обращается к протестующим Дубец. — Будьте же благоразумны. Поймите, что нельзя так грубо оскорблять наших заслуженных деятелей, а тем более господина президента.
— А кто кого тут оскорбляет, товарищ? — доносятся голоса. — Насколько мы слышали, господина президента оскорбляют спекулянты, которые прикрываются его именем. Не глупи и оставь людей в покое, пусть себе поют.
— Нет, не оставлю, — стоит на своем Дубец. — Что ты на это скажешь, товарищ Киндл? — обращается он к редактору «Свободы», заметив его в толпе.
— Я всегда обо всем сужу объективно, — отвечает Киндл.
— Значит, ты соглашаешься с этими оскорбительными песенками?
— Нет, не соглашаюсь, — защищается Киндл.
— Ну, так запрещаешь им петь?
— Нет, не запрещаю. Я только объективно высказываю свое мнение. Пожалуй, товарищи, не следовало бы распевать такие песенки, — обращается Киндл к Голечеку и Руже.
— А почему не следовало бы? Мы развлекаемся, как хотим.
— Ну, раз народ хочет вас слушать, тогда пойте.
— А ты, Карел, если хочешь, тоже можешь что-нибудь спеть вместе с товарищем Дубецем, — слышится с разных сторон.
— Товарищи, будьте благоразумны. Это все же наш социал-демократический майский праздник, на котором нельзя каждому делать то, что ему вздумается. В особенности нельзя делать то, что направлено против партии и ее руководства. Мы не позволим оскорблять свою партию, — вновь негодующе говорит Дубец. — Каждый честный член партии будет со мною согласен.
— Правильно, товарищ! Я с тобой согласен. Это значило бы расколоть партию и повредить ей. А мы должны заботиться об ее единстве, — вмешивается в спор Саска из Жегровиц. — Мы, жегровицкие, не согласны на раскол партии. Верно, товарищ Клейн?
— Право, не знаю, товарищи, мне эта песенка в общем нравится. Почему из-за нее произойдет раскол партии? По мне, пускай молодежь поет. Только пусть товарища доктора Соукупа оставят в покое. Все-таки он наш сенатор. Это мы избрали его на последних выборах. Поэтому, я думаю, его лучше не трогать. А что касается докторши Алисы, капитана Воски и других, то мне все равно, я их не знаю, это не наши люди. Но на товарища доктора Соукупа нападать не позволю, — говорит Клейн.
— Чорт возьми, неужели мы будем с каждым разговаривать! И позволим помешать нашей торговле! — горячится Фейгл. — Запевайте. Я буду продавать! За гривенник! По гривеннику, граждане! Постойте, постойте. Вот идет Тонда. Пусть он рассудит.