— Не могу принять. Разменяйте.
— А где разменять? — спрашивают товарищи.
— Касса уже закрыта, но, может быть, господин старший официант вам разменяет, — советует кассирша.
Ладно, нужно поискать старшего официанта. Тот очень предупредителен. Вынимает из нагрудного кармана объемистый кошелек.
— Какие деньги господа желают получить? — спрашивает он.
— Ну, дайте какую-нибудь мелочь, а остальные по сто марок.
Старший официант подходит к столику, отодвигает стакан молока и считает деньги. Сначала по десять марок: десять, двадцать, тридцать и так далее — это будет сто. Потом идут бумажки по двадцать марок: двадцать, сорок, шестьдесят… еще сто. Наконец по пятьдесят: пятьдесят, сто, сто пятьдесят и так далее — до восьмисот.
На столе громоздится банкнота за банкнотой. Пухлый бумажник старшего официанта пустеет. Тонда и Слава смотрят так, словно свалились с неба. Они никак не могут понять, почему он считает перед ними всю свою выручку. Но тот еще не кончил. Он вынимает бумажки по сто марок, кладет их одна к другой и считает: «Пожалуйста, одна, две, три, четыре — десять. Тысяча. Одна, две, три, четыре — вторая тысяча». Бумажник стал совершенно плоским. Старший официант обращается к удивленным путешественникам:
— Больше у меня нет мелких. Господам придется удовлетвориться тысячемарковыми банкнотами. Пожалуйста, одна, две, три, четыре, пять — шесть тысяч. Прошу: одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Итого, восемь тысяч марок. Будьте добры, господа, пересчитайте.
— Как вы нам меняете? — спрашивают удивленные путешественники.
— Пожалуйста, за одну германскую марку восемь эстонских, — говорит старший официант. — Официальный курс восемь пятьдесят.
— Так, так, значит за одну немецкую восемь эстонских, — шепчут Тонда и Слава, собирая деньги.
— Вот как надо делать! Дать пятьдесят марок и не разговаривать. А извозчик мне даже поклонится и возьмет под козырек. Ишь ты, какая умница. — Язвительно говорит Слава Тонде. И тут же продолжает: — Как же ему не поклониться и не взять под козырек? Знаешь, сколько ты ему дал? Вместо сорока пяти, о которых я с ним сторговался, ты дал ему четыре сотни. Тут уже действительно не нужно долго торговаться и уговаривать Так всякий сумеет… — не договаривает Слава то, что думает.
— Кто же мог знать, что марка марке рознь? Шмераль об этом нас не предупредил, — защищается Тонда и добавляет: — Сам дьявол не разберется во всех этих марках и валютах. Но это меняет наше положение. Теперь мы можем отправиться в город и, по крайней мере, хорошо поужинать. Пойдем. Здесь, как видно, можно дешево прожить.