Красное зарево над Кладно (Запотоцкий) - страница 208

Вот так идет бесконечно на нескольких страницах воззвания. В прошлое воскресенье в Прагу поехало несколько сот наших людей. Оттуда пришел вызов, чтобы товарищи приехали защищать Народный дом, так как правые хотят его забрать. Но разве можно держать в Народном доме постоянный гарнизон, который бы его охранял? Неужели товарищи из руководства левицы не понимают, что речь идет не только об имуществе партии. Речь идет о частнокапиталистическом имуществе вообще. Шахты, заводы, крупные капиталистические предприятия нужно экспроприировать. Вот с какой целью нужно было бы выпускать воззвание. Подымать рабочий класс на борьбу. Помни, Тоничек, если дело не дойдет до экспроприации крупных капиталистических предприятий, если не дойдет до социализации, то не удержит наша левица и Народного дома. По-моему, неправильно все время делать Народный дом центром борьбы рабочих всей республики. Народный дом — это узкое, местное требование. Под лозунгом борьбы за Народный дом невозможно мобилизовать всех трудящихся в республике на единые действия. Это мое мнение, и увидишь, что я окажусь прав. Вот почему меня мучают заботы. Вот почему не могу спать. Меня теперь и мои ангорские кролики не тешат. Сейчас не время думать о личных интересах. Сейчас на карту поставлены интересы нас всех — шахтеров, металлургов, кладненцев, всех трудящихся республики. Кто этого не понимает — тот не революционер. Ну, что ты на это скажешь?

— Я с тобою согласен, Гонза. Действительно, пройдет еще долгое время, пока мы не создадим революционную партию. Нам придется еще не раз пересматривать и чистить наши ряды. Все-таки немного жаль, когда приходится расходиться со старыми товарищами, у которых были заслуги перед рабочим движением. Но в чем же дело, почему нас предают даже люди из нашего рабочего лагеря? Скажи, Гонза!

— Почему предают? Они стали барами, Тонда. Да, они вышли из наших рабочих рядов. Боролись против атак капиталистов. И сами, на собственной шкуре, испытали преследования. Они сами чувствовали и учили, что необходимо бороться, чтобы капиталистическая тирания была свергнута и рабочие стали хозяевами. Поэтому мы признавали их заслуги, их старания и труд и ценили их способности. Мы сделали их функционерами и служащими аппарата партии и наших предприятий. Мы помогли им и оказали им полное доверие. Мы не замечали, что новые условия их меняют, что многие из них перестают жить нашей рабочей жизнью, отрываются от нее и приобщаются к жизни господ. Не знали мы, что новые условия изменяют и их убеждения. Они становятся нетерпеливы и не хотят без конца дожидаться того времени, когда рабочий класс станет господином. Им предоставляется вдруг возможность самим стать господами. Это быстрее, удобнее и безопаснее. Ты только погляди, кто от нас оторвался товарищ Ауст. Он был рабочим на обувной фабрике. Его преследовали, выгоняли с работы, сажали в тюрьму и вообще не оставляли в покое. Поэтому он был бунтарем. Но вот уже много лет, как он стал управляющим больничной кассой, депутатом, влиятельным деятелем в области продовольственного снабжения. Господа его признают и сближаются с ним. И он уже не хочет больше быть преследуемым революционером. Поэтому он правый. Дальше. Возьми товарища Вацлава Куну. Тоже был бунтарь, его выгнали с металлургического завода. А теперь он господин казначей больничной кассы. А товарищ Карел Чермак? Тоже преследуемый бунтарь. Но сейчас он господин бухгалтер больничной кассы. А Павел Геринк? Подсобный рабочий на строительстве. Скромненький, чуть ли не аскет. А сегодня он директор больничной кассы, господа хлопают его по плечу и говорят: «Если бы все социалисты были, как вы, тогда бы и мы, директора Пражской металлургической компании, стали социалистами». Или товарищ Гонза Коуделка. Ты его вытащил с завода в Двур-Кралове. Был поденщиком. А теперь вишь как зазнался; сблизился со спекулянтами и покупает земельные участки. А наш Карел Киндл? Про этого я тебе всегда твердил, что́ из него выйдет в один прекрасный день. Других еще тебе перечислить? Донда, Эмиль, Мичка, твой шурин Ульрих и так далее. Все они были когда-то рабочими. Но понюхали господского житья и оторвались. Сменили борьбу за интересы рабочего класса стремлением к удовлетворению своих собственных интересов. Они утратили связь с рабочей массой. Вступили на наклонную плоскость и соскользнули по ней. Теперь они по уши завязли в оппортунистическом болоте. Это не только их вина. Это и наша вина. Партия должна зорко следить за своими функционерами. Партия должна их и поддерживать и контролировать, чтобы они не оторвались. Чтобы остались самими собой и не забыли своего классового рабочего происхождения, на какое бы место их ни поставили. Это мой опыт, Тонда. Запомни его! Никогда при решении вопросов не позволяй себе руководствоваться своими личными интересами. Обо всем суди с точки зрения интересов коллектива! С точки зрения интересов и пользы всего рабочего класса. Тогда ты можешь быть уверен, что не потерпишь поражения и не сглупишь. Если поможешь всем, поможешь и себе. Никогда не выворачивай этого наизнанку. Ты не имеешь права думать, что если помогаешь себе, то помогаешь всем. Извини, что я читаю тебе нравоучения. Я ведь знал твоего отца. Я уважал его за то, что он всегда умел оставаться самим собой. Он вырос в рабочей среде и не позволял себе буржуазных прихотей. Я был бы рад, чтобы и ты это сумел. Не думай, что если я озабочен, то, значит, теряюсь или вешаю голову. Ничего подобного, Тоничек. Для нас полезна чистка, которую мы провели. Если будут новые чистки, — они тоже не повредят. Места ренегатов всегда заполняют другие. Погляди-ка на наших женщин, как они нынче растут! Везде, в Кладно и в окрестностях. Роза Гайника в Мотычине, Шароха в Брандыске, Соба в Винаржице, а у нас Анка Кодытек, Барушка Резлер, Раж, Горчик и другие. Погляди даже на жену Шадека. Вот увидишь, какой работник получится из нее. Мало только жалеть людей. Если хочешь их изменить, то должен в первую очередь изменить условия, в которых они живут. Дать им возможность развить свои хорошие качества, подавить слабости и как следует выявить свои способности. Вот посмотришь, Тонда, когда мы победим, когда действительно начнем строить социализм, вот увидишь тогда, какими прекрасными людьми станут наши рабочие, наши женщины. Все, кто не верил и думал, что женщине место лишь в хлеву, на кухне или в постели, только рты раскроют от удивления. Да, чорт возьми, я должен сказать тебе еще одну вещь. Был у меня Клейн из Жегровице. Приходил посмотреть, как растут и плодятся мои ангорские. Но это был лишь предлог, чтобы прийти. А главное в том, что он написал письмо доктору Соукупу. Он пришел со мной посоветоваться, следует ли его опубликовать в «Свободе». Вот оно, прочти.