Мелких горестных волнений и мучительных тревог.
Но хотя бы иногда
Вы садитесь в поезда,
Чтоб сквозь суету достался свежий воздуха глоток.
Скорость, грохот, суматоха! Вам мой голос был ли слышен?
Или был мой труд напрасен, вас не взволновал рассказ?
Деревянные актеры
Отдохнут еще не скоро,
Но скажите только слово – сцену оживим для вас!
«Вот и вся история».
Лениво покуривая сигарету на крыше дворца Ютирупы, Ясмини дотронулась до руки Тесс:
– Подвинься поближе. Погляди – возьми это. Оно стоит столько же – или даже больше, – сколько серебро, которое твой муж отказался взять.
Она надела на шею Тесс бриллиантовое ожерелье и полюбовалась, как оно блестит и переливается в солнечном свете.
– Разве тебе не нравится? А теперь – вы получили много денег, так что, я думаю, вы оба вернетесь в Америку и проститесь со мной навсегда?
– На долгое время.
– Но почему – на долгое? Ты должна вскоре приехать. Приезжайте на будущий год. Ведь мы с тобой любим друг друга. Ты меня учишь тому, чего я не знаю, и ты никогда меня не раздражаешь. Я люблю тебя. Ты должна вернуться в будущем году!
Тесс покачала головой.
– Но почему?
– Говорят – здешний климат вреден для них, пока они не достигнут восемнадцати лет; некоторые считают, что двадцати.
– О! О, я тебе завидую! Как ты его назовешь? Это будет мальчик – уверена, что мальчик!
– Одно из имен будет Ричард – в честь моего мужа.
– А другое? Ты должна его каким-то образом назвать в мою честь. Ты не можешь дать ему имя Ясмини. А Ютирупа не будет слишком странно для Америки?
– Лучше звучит – Руперт.
– Отлично! Он будет Руперт, и я пошлю ему подарок!
(Этим объясняются инициалы Р. Р. Б. на чемодане одного молодого человека в Йелле и породистая лошадь, на которой он ездит во время каникул, – кстати, уже третья, которую он получает из Индии.)
Вот и вся история, как мне рассказала ее Ясмини в роскошном старом дворце в Бухле, много лет спустя, когда Ютирупа скончался и британские власти на некоторое время заставили ее жить затворницей и искупать ее разнообразные политические грехи, как они считали, – и начинать новые предприятия, как оказалось. Она больше не виделась с Терезой Блейн, как она мне сказала, хотя они всегда переписывались, и она уверяла меня снова и снова, призывая в свидетели раскрашенные изображения старых богов на стенах, что, если бы не дружба и привязанность Терезы Блейн в нужный момент, у нее никогда не хватило бы смелости совершить то, что она совершила, даже при том, что орудия богов помогали ей.